Судить буду сам - Кирилл Казанцев

* * *

Тем же днем в кабинете прокурора области появился хорошо одетый мужчина с чуточку надменным взглядом восточных глаз, в которых читались боль и тревога. Изложив суть своего визита – собственно, это было излишне, поскольку прокурор, хорошо зная гостя, сразу понял, с чем тот к нему пожаловал, – визитер в завершение добавил:

– Случившееся демонстрирует слабость нашей правоохранительной системы. Вам не кажется, что господин Чубареев на посту руководителя милицейского ведомства явно не справляется со своими обязанностями?

…О том, что его сын попал в реанимацию, Эдильбеков-старший узнал еще ночью и сразу же прибыл в больницу во главе целой делегации родственников и охраны. Он долго и дотошно выяснял у врачей, что, собственно говоря, могло стать причиной коматозного состояния, в которое впал Азамат, несмотря на все усилия специалистов. Интересовали его и прогнозы по поводу перспектив полного выздоровления сына.

Врачи от прогнозов воздерживались, поскольку еще не были получены результаты лабораторного исследования токсинов, занесенных в организм пострадавшего. На этом этапе лечение сводилось лишь к симптоматической терапии, нацеленной на сохранение основных функций организма. Будучи одним из весьма влиятельных людей областного центра, Эдильбеков не привык к неопределенности. Он жестко, в приказном порядке требовал от врачей немедленно «что-то делать», чтобы его сын в ближайшие часы был на ногах. Но те лишь беспомощно разводили руками. Они не были чудотворцами, да и возможности клиники, вовсе не столичного уровня, были не безграничны и по лечебному, и по лабораторному оборудованию…

– Уважаемый, я все понимаю… – выслушивая претензии Эдильбекова, терпеливо втолковывал главный врач клиники. – Но что мы можем поделать? Я уже вызвал санитарную авиацию, скоро отправим вашего сына в Москву, там ему обязательно помогут.

– Но почему же у нас в Меднореченске не медицина, а сплошное убожество? – продолжал бушевать тот.

– А это лучше у вас спросить, уважаемый Махмуд Сулейманович, – в разговор вмешался заведующий отделением реанимации. – Вы же были в прежнем составе областной думы, когда неизвестно на что были истрачены триста миллионов рублей, присланных из Москвы на закупку медоборудования? Да и нынешние депутаты, не знаю, о чем думают. Вон, у меня половины специалистов нет как нет. Зарплата – смешная, нагрузки – огромные. Вы знаете, что некоторые родственники больных или пострадавших прибегают и оружие под нос суют? И орут при этом: умрет – перестреляем вас. Да кто согласится работать в таких условиях?

– Что эти триста миллионов, к тому же рублей?! – Заведующий клиникой горько рассмеялся. – Вон, в СМИ уже открыто говорится о том, что у нас ежегодно треть госбюджета разворовывается чиновниками. А это – триллионы. Ежемесячно из России в офшоры незаконно вывозится по три миллиарда баксов краденых денег. И все хотят, чтобы у нас что-то еще жило и двигалось. Курам на смех!

В этот момент прибежал лаборант, который сообщил, что экспресс-анализом удалось установить тип токсина, использованного неизвестным, который поразил Эдильбекова-младшего отравленной стрелой. Как показал анализ, это был яд растительного происхождения, курареподобного действия, но с рядом особенностей. И самая главная из них – не просто блокировка нервных стволов, а еще и их активное разрушение, что может привести к утрате двигательных функций, прежде всего конечностей.

Узнав о том, что его сын, скорее всего, остаток жизни проведет в инвалидной коляске без малейших шансов на выздоровление, Эдильбеков схватился за голову, что-то горестно вскрикнув на родном языке. Но врачи, его уже не слушая, поспешили в палату, обсуждая на ходу, как нейтрализовать действие загадочного токсина.

…И вот теперь, сидя в кабинете прокурора, Эдильбеков-старший, помимо всего прочего, сурово вопрошал его и о том, почему прокуратура смотрит сквозь пальцы на то, как губернские чины вольничают с бюджетом.

– …Как можно иметь такую медицину? У них же оборудование еще довоенное! – возмущался он, стуча кулаком по столу.

– Ну… Есть частные клиники, оборудованные по последнему слову техники, – пожав плечами, заметил прокурор, крупный мужчина с кучерявой шевелюрой. – Почему друзья Азамата не повезли его туда?

– Где им было искать эту частную клинику, когда каждая секунда была дорога! Врачи сказали, что если бы его привезли минут на пять позже, он вообще мог умереть! Вы понимаете?! Все клиники должны быть нормальными больницами. Завтра меня туда могут привезти, вас… Почему не проверите, как наш областной медицинский министр платит своим докторам зарплату?

– Махмуд Сулейманович, мы проверяем… – на лице прокурора появилась снисходительно-досадливая мина. – А толку-то? Его близкий родственник работает во-о-о-н там… Попробуй, дернись! Если между нами, то в лучшем случае меня просто с работы снимут, в худшем – взлечу на воздух в своей служебной машине. В Поволжье – слышали? – какое-то время назад убили моего коллегу. И что же? Нашли каких-то раздолбаев, уровня владельца задрипанного заводишки, в виновность которых можно поверить только с большой натяжкой. А реально, говорят, он перешел дорогу какому-то оч-чень крупному человеку…

Эдильбеков искоса взглянул на официальные портреты, висящие за спиной прокурора, и устало провел по лицу ладонью.

– Кстати, Махмуд Сулейманович, я не буду допытываться, откуда взялись ваши капиталы после того, как вы несколько лет поработали руководителем одного из районных земельных комитетов… – после некоторого молчания вполголоса добавил прокурор. – Думаю, вы догадываетесь, куда могли деться те триста миллионов. И не только они.

– Возможно, я не святой… – обидчиво сверкнув глазами, парировал Эдильбеков. – Но могу поклясться на Коране, что ни копейки денег от больниц, от детей, от стариков в моих руках не было!

– Верю, верю… – прокурор чуть заметно кивнул. – Но тут каждый сам для себя устанавливает границу допустимого. Кто-то не перешагнет через детсад или больницу, а кому-то и погост – не преграда. Вы слышали? Вчера некий предприниматель по фамилии Рухлот оформил покупку земельного участка под строительство развлекательного Луна-парка. А участок этот – наше старое городское кладбище, треть могил на котором – мусульманские. Завтра-послезавтра по кладбищу пойдут бульдозеры, равняя всех под один ранжир – и православных, и правоверных, и иудеев, и атеистов…

– Впервые об этом слышу! – Эдильбеков явно был ошеломлен этой новостью. – Это чудовищно! Продать место упокоения людей под Луна-парк – немыслимое кощунство. Я подниму всю свою диаспору, мы встанем живой стеной!..

– Попробуйте… Может быть, остановить бульдозеры вам и удастся, – с сомнением обронил прокурор. – Только, Махмуд Сулейманович, постарайтесь сегодня же оформить бумагу на право проведения пикета, чтобы, боже упаси, не пригнали роту ОМОНа для разгона незаконно протестующих – а это вполне может случиться. У этого Рухлота, по некоторым данным, оч-ч-ень длинные руки…

* * *

Чубареев сидел за своим столом, чувствуя себя вынужденным участником некоего идиотского реалити-шоу, где озлобленный на весь белый свет садюга-режиссер изощренно глумился над простаками, согласившимися участвовать в этом действе. Он вообще не мог понять, что в последнее время творится в губернии. Иной раз казалось, что это булгаковский Воланд со своей свитой прибыл в Меднореченск, и хулиганистые представители иного мира устроили здесь разудалый шабаш…