Университетская роща - Тамара Каленова

— Это верно. Сибиряки — отзывчивый народ. Но не сибирские власти. Помните, я вам рассказывал, как томский историк и журналист Адрианов попытался было в 1881 году организовать здесь музей?

Он познакомился с Мартьяновым во время путешествия по Саянам, и тот передал в дар Томску солидную коллекцию предметов по всем отделам естествознания из своих запасов. И что же? Музея до сей поры как не было, так и нет. Прав был покойный Михаил Михайлович Сперанский, когда полвека назад писал о том, что Томская губерния по естественным богатствам своим могла быть одной из лучших губерний России, но худое правление сделало из него сущий вертеп разбойников. Худое и, я бы добавил, слепое правление и по сей день мешает всяким полезным начинаниям.

— С музеем не получилось, а с Гербарием выйдет, — тихо проговорил Крылов. — Должно выйти.

— Трудно одному, — вздохнул Кузнецов.

— А я не один, — покачал Крылов и протянул какой-то лист бумаги.

— Что это?

— Воззвание.

— «Граждане сибирской России! — начал читать вслух Степан Кирович. — На ваших глазах возникает новый центр средоточия русской науки и культуры — Томский университет. Во имя будущего славной науки Сибири мы призываем всех мыслящих людей, сибирских интеллигентов оказать содействие в формировании основ ботанических знаний. Наблюдайте, изучайте окружающую вас природу! Собирайте коллекции растений и присылайте в Томск, где они будут научно обработаны и послужат благородному делу познания родной земли. Разрушим неподвижность нашего кругозора!»

Кузнецов остановился, поправил пенсне с высокой дужкой на переносице.

— Ну и как? — с волнением спросил Крылов.

— Неплохо, — ответил Степан Кирович. — Вот только, на мой взгляд, следовало бы подробнее разъяснить, как, когда и каким образом собирать и высушивать растения. Или статью отдельную об этом написать и тоже распубликовать в газетах. А так — ничего.

— Я подумаю, — согласился Крылов, обрадованный поддержкой.

Мысль о воззвании пришла к нему, когда он разбирал посылку Троеглазова. Григорий собрал немного, но это были растения редкие, преимущественно лекарственные. В тетрадочке, вложенной в посылку, он сообщал о способах заготовки этих растений, хранении и применении при различных заболеваниях. Все было исполнено с таким тщанием и любовью, что Крылов, помимо печали о судьбе так рано ушедшего из жизни юноши, испытал и глубокую радость от соприкосновения с трудом чистым и бескорыстным. А сколько их, таких юношей, живущих сейчас на просторах Сибири! Нет, не одинок ботаник Крылов в своей мечте о создании на этой земле подлинной науки! Объединиться бы… И он решил написать. Рассказать о Гербарии, который он задумал создать при университете.

Основа уже есть — собственная коллекция из Пермской и Казанской губерний. Да плюс обширная коллекция с Тарбагатая, из Семиречья, собранная сибирским ученым и путешественником Григорием Николаевичем Потаниным. Эту коллекцию Крылов разыскал в пыльных кладовых мужской гимназии и реального училища. Спас от неминуемой гибели. Да Флоринский еще обещал отдать две небольшие, но ценные коллекции. Одна из экспедиций шведа Нильса Норденшельда, исследователя Шпицбергена и Гренландии, на корабле «Вега» прошедшего северные берега Сибири. Другая — швейцарские растения, собранные Траутшольдом в Альпах.

И это лишь начало. Мертвые в мире почили, дело настало живым…

Крылов верил: никогда не пересохнет светлая река по имени Сибирская Ботаника, истоки которой, он чувствовал, начинаются здесь, в Томске. Надеждой тому — вот эта скромная посылка, последнее дыхание безвестного студента Григория Троеглазова. Как не быть сибирскому Гербарию, коль скоро живые души переходят в него? Быть! Так же, как стоять в веках белостенным корпусам сибирского университета.

Здравствуй, родное светило…

Ясным днем на высоком ступенчатом уступе гарнизонного Лагерного сада над Томью, или, попросту говоря, в Лагерях, разгорелось народное гуляние. Люди все прибывали, словно вода во время паводка. Относительно высокая плата в пятьдесят копеек никого не останавливала. Даже бедные ремесленники, работный люд, принарядившись, — молодежь парами, семейные с детьми и женами — громко требовали у главных ворот проходной билетец. Всюду царило небывалое возбуждение, ошеломляюще гремел военный оркестр — 22 июля 1888 года город отмечал долгожданное открытие Императорского томского университета.

К этому историческому событию генерал Федор Алексеевич Нарский, военный губернский начальник, постарался на славу украсить Лагеря, пришпорив специальным приказом по гарнизону декор-фантазию своих подчиненных. Подновлены три клумбы с флоксами, окрашены беседки и качели. Заполнен водой фонтан посреди парка, и тонкие струйки его потянулись вверх. Дорожки притрушены толченым кирпичом.

Гуляющих в этот вечер ожидали два сюрприза. «Детская гимнастика» — площадка для физического развития детей, затея Владислава Станиславовича Пирусского. Выпускник Московского университета врач Пирусский, прибывший недавно в Томск, был горячим поклонником идей Лесгафта. Как и Петр Францевич Лесгафт, Пирусский убежден в необходимости физических занятий для детей и юношества, он мечтал о строительстве специального здания-манежа для таких занятий, о том времени, когда вместо пивных и торговых рядов будут сооружаться катки да беговые дорожки. Мечта мечтою, а для начала, дабы увлечь недоверчивых городских жителей, Владислав Станиславович на собственные средства соорудил вот эту «Детскую гимнастику» — с качелями, с поднятыми на столбики бревнами для хождения, с опилочной яминой для прыжков. Расчет его оказался верным — возле площадки все время толпился народ.

Второй приятный сюрприз: красивый прудик с беседкой в русском стиле, украшенной берестой. Рядом на холмике сооружен настоящий каменный грот, к нему перекинуты лирические мостики с перилами. Всюду в продуманном беспорядке разбросаны диванчики, обшитые также берестой уютные столики. В довершение ко всему сад иллюминирован плошками и цветными фонарями.

Дамы то и дело восклицали: «Ах, очаровательно! Превосходно! Генерал — душка…»

Их кавалеры, незаметно отлучившись к лавкам с розничной, то бишь раздробительной торговлей напитками, благодушно посмеивались в усы, надушенные о-де-колоном (душистая вода из Кельна) и, согнув руку кренделем, предлагали еще и еще раз пройтись по чудесному парку.

Все ожидали фейерверка, а пока что прогуливались и слушали хор солдатских песенников, с лихим подъемом выводивших старину: «Во сибирской, во украине, во Даурской стороне…»

Вынесенные скрытым, но достаточно сильным течением публики на площадку возле танцевальной веранды, Крылов и Степан Кирович остановились поодаль, имея намерение понаблюдать, как веселится нынешняя молодежь.

Закругленная, яйцевидной формы веранда, будто Ноев ковчег, постепенно заполнялась молодыми людьми. Среди них выделялись черные студенческие тужурки с блестящими пуговицами, голубые форменные фуражки с лакированным козырьком.

Наблюдатели со значением переглянулись: наконец-то… Они оба испытывали истинное волнение, понимая друг друга без слов. Наконец-то!.. За долгие томительные три года противоестественной пустоты нового роскошного здания университета, когда все было готово и не хватало лишь одного — высочайшего разрешения начать занятия, можно было успеть разувериться в том, что когда-нибудь в Томске появятся студенты. Временами, особенно зимой, было страшно сознавать себя только сторожами безлюдного здания, предназначенного к шуму и движению, к спорам и размышлениям… Все эти три года люди, служившие в университете, чувствовали себя жителями ученого погоста, невиданного дотоле в России. Несколько раз ненавистники и враги с таким муками нарождающегося Сибирского университета поджигали корпус. Делалось это хитроумно-просто: в одну из глухих разбойных ночей в здание влетал сквозь разбитое окно обмотанный тряпками кирпич, политый керосином и подожженный. Начинался пожар. Естественно, что полиция так и не сумела ни разу напасть на след злоумышленников… Флоринский перед городскими властями даже вопрос ставил, чтобы побеспокоились о закупке через заграничные фирмы огнегасительных гранат американца Гардена для борьбы с пожарами. Но городские папашеньки, как всегда, сослались на нехватку средств…