Соблазнить холостяка, или Нежный фрукт - Галина Куликова

Все будет именно так, если эта клуша не заартачится.

– Мы собираемся поехать к Грушину домой, – взял быка за рога Белоусов. – И хотим, чтобы ты поехала с нами. Тебе даже не нужно будет ничего говорить.

– Мы сами все скажем! – подхватила Элина. – А вы просто останетесь с ним, и дело в шляпе.

– Сегодня я не поеду, – сразу же отказалась Жанна.

В том, как она покачала головой, была такая основательность, что сразу стало ясно – ее решение окончательно и бесповоротно.

– Но почему?!

– Вы что, глупая? Потому что мне надо себя в порядок привести. – У Жанны был расстроенный вид. – Я уж и не помню, когда в последний раз маникюр делала. Грушину без маникюра я ни за что не покажусь.

– Серьезно? – опешил Белоусов.

– Он мастер ручки целовать, – повела плечом Жанна. – Что же я, обломанные ногти ему в нос буду совать? Неприлично.

– Да ерунда все это, – сердито сказала Элина. – Тут судьба человека решается, а вы говорите – ногти!

– Иногда именно от маникюра зависит счастье женщины, – упрямо заявила Жанна. – Я по телевизору видела, в сериале.

– Господи, да кто эти сериалы выдумывает! Вы что?!

– Не знаю, кто выдумывает, но там все происходит точно как в жизни. Женщина должна следить за собой, иначе ей счастья не видать. Вот сделаю маникюр, волосы накручу на бигуди – и тогда поеду. Так и быть.

– Еще и волосы!

– Сами небось накрученная, как пудель Артемон.

– Вот спасибо за комплимент.

– Жанночка, да ты отлично выглядишь! – горячо заверил Белоусов. Дураку было ясно, что он не кривит душой: на его взгляд, Жанна действительно была хороша, как королевна.

– Ладно, раз без маникюра никак, придется отложить поездку. Но к завтрашнему утру вы управитесь? – деловито поинтересовалась Элина, почувствовав, что эту женщину ей не переспорить.

– К утру управлюсь, – быстро ответила та. Потом посмотрела на гостей исподлобья: – А вы всерьез думаете, что Грушин меня обратно возьмет?

– Мы же не авторы сериалов, – съехидничала Элина. – Но шансы весьма велики.

– Грушин жениться решил, – выложил карты на стол Белоусов. – Не хочет больше в пустую квартиру возвращаться. Страдает. А у тебя с ним, насколько я помню, все же было какое-то взаимопонимание.

Жанна задумчиво завела глаза к потолку.

– Что ж, было кое-какое понимание, – согласилась она. – Только это я его понимала. А он меня как-то не очень.

– Но вы же долго были вместе, – возразил Белоусов. – Привычка для таких, как Грушин, не последнее дело. Да ладно ломаться, он же тебе нравится! Я точно знаю. Так ты согласна?

– Наверное. Я до встречи с Дмитрием Васильевичем была ужасно влюбчивой, – разоткровенничалась Жанна. – Но едва он меня прогнал – все, как отрезало. Ни на кого глаз не ложится. Хотя ухажеры за мной так толпами и ходят.

– Серьезно? – переломила бровь Элина. В ее голосе проскользнула ирония, которую Жанна мгновенно просекла.

– Да я правду говорю. Я женщина видная, тело у меня молодое, упругое, сильное. А мужчины – они же в душе эти… животные мужского пола…

– Самцы, – подсказал Белоусов.

– Вот-вот. Им природа подсказывает выбор делать в пользу таких, как я. Уж у меня-то не будет хилого потомства! Я как в баню пойду, на меня все заглядываются – до чего я статная да гладкая!

– Тогда, может, и маникюр ни к чему? – желчно заметила Элина.

Представив себе эту женщину рядом с Грушиным, она даже зубами заскрипела.

– Нет, Дмитрий Васильевич – человек особый. К нему с обычными мерками подходить нельзя.

– Да, он тот еще фрукт, – подтвердил Бело-усов. – Но ты с ним справишься. У тебя все задатки есть, без дураков. Кроме того, у Грушина сейчас настроение подходящее. Антона Русака помнишь?

– Доктора? – навострила уши Жанна. – Конечно, помню. А что?

– Влюбился! Без памяти. С первого взгляда. Он мне звонил сегодня. Улетел со своей невестой в Рим на выходные. Все происходило на глазах Грушина. Думаю, он поэтому в такую тоску впал.

– В Рим? Ух ты… Наверное, у них визы были, – сказала практичная Жанна. – Шенгенские. Я узнавала, как за границу летают. То есть без визы никак. Захочешь романтики, а тут тебе прямо по башке: «Виза у вас есть? Нету? Вот и сидите дома».

– Без визы можно в Грецию, – заметила Элина и, покусав нижнюю губу, спросила: – У вас курить можно?

– Можно, – великодушно разрешила хозяйка. – У меня запретов нет, я же не таможня. Слушайте, а если мы к Дмитрию Васильевичу приедем и все напортим? Как он увидит делегацию, так и разозлится. Все же дело о женитьбе нужно решать промеж собой. Мне так кажется.

– Глупости, – возразила Элина, успевшая присосаться к сигарете. Именно сигарета вернула ей хорошее расположение духа. – Когда мужчина находится в сомнениях и тоске, нужна сильная воля, чтобы наставить его на путь истинный. Мы с Костиком и будем этой сильной волей.

– А кем тогда буду я? – с опаской спросила Жанна.

– Ты будешь невестой, – сразу же нашелся Белоусов. – Мы тебя так сосватаем, что Грушину и деться будет некуда.

Астраханцев стоял в коридоре и напряженно размышлял. Теперь он знал правила игры и очень хотел выиграть! Все козыри были у него на руках. Специалистку по биоэнергетике он сплавил, правда, неизвестно, надолго ли, но какое-то время в запасе у него есть.

Главное, не забыть свою легенду. Еще раз пробежав глазами бумажку, обнаруженную при обыске, он почувствовал себя Штирлицем. Итак, он – профессор физики. И что особенно противно – неженатый. Противно потому, что придется врать женщине, которую он собирается в себя влюбить. Люба приехала не на один день, а надолго, на целый месяц. Чтобы дать пугливому Грушину (а Грушин – это теперь он сам!) возможность привыкнуть к себе. В конце забега он должен сделать официальное предложение.

Можно только догадываться, насколько неуютно и неуверенно Люба чувствует себя в его квартире. Наверняка она рассчитывала на иной прием. Думала, что с ней будут обращаться бережно и нежно. Господи, а он! Какую чушь он нес! Каким петухом перед ней вышагивал! Прикалывался, придирался, лез на рожон…

«Но я же не знал, – мысленно оправдал себя Астраханцев, прислушиваясь к утихающим рыданиям. – Возможно, лучше сделать вид, что я не слышал, как она плачет. Это ее только еще сильнее заденет». Он ушел в кухню и принялся взбивать клубничный коктейль со льдом.

– Люба! – крикнул он, когда услышал, что она выходит из ванны. Вероятно, умывалась и припудривала нос, надеясь, что он не заметит следы ее слез. – Люба, идите сюда, я приготовил смузи!

– Кого? – Люба появилась на пороге с изумленно распахнутыми глазами.