Горизонт событий - Дарья Гусина

Девушки уходили, еле сдерживая слезы. За ними внимательно наблюдали переодетые в штатское курсанты. Целью ребят было предотвращение истерик и провокаций. Места за пультами занимали свежие конкурсантки, вопросы бежали по табло, многие зрители перестали вчитываться в строки и с нетерпением ждали окончания викторины.

Я отбил руки, хлопая. Отличная идея — проверить девушек на эрудицию! «В каком году были раскрыты факты о злоупотреблениях властью на планете «Сильвери»»? А я знаю! Я сам внес этот вопрос в список. Он отсеял не меньше пятидесяти девушек. Да, я жесток. Я бы и посложнее вопросы задал, но только, боюсь, не из кого было бы выбирать невесту.

Вскоре ротация участниц начала сокращаться. В финал вышли семьдесят восемь человек. Замечательное число! Однако у меня рука устала надевать моей доле девиц уродливые лиловые бусы на шею. Попытался заранее кого-нибудь присмотреть, хотя бы по внешним данным. Увы, перед глазами у меня стояло совсем другое женское лицо.

… И все же это была она. Нет, не одна из конкурсанток — модель с афиши, на которую я наткнулся в одном из коридоров. Такую же рекламу видел внизу, в холле космической станции, но не рассмотрел, как следует. А теперь рассмотрел. И как всегда впал в оцепенение. Вот за что мне это, а? За какие грехи?

Она смотрела прямо на меня — девушка из голограммы, живого рекламного постера Некоторое время я стоял столбом, не веря глазам. Нет, ну это уж слишком! А может, у меня галлюцинации? Нервное расстройство — во всех девушках вижу лишь одну, ту, что чертовски меня бесит, как все, что я не могу подвергнуть анализу, объяснить и понять.

— Нет, ну это уж слишком! — растерянно повторил я вслух.

— Что-то имеете против аниманов?

Я обернулся. Ну да, вибрисы, короткий ежик снежно-белых волос, когти, хвост. Крылья. Луи Адака собственной персоной.

Девушка на постере потянулась ко мне. Тонкая рука вырвалась из голографического полотна, словно из глубины на поверхность. По постеру с тихим всплеском пошли круги. До слуха донесся приглушенный водой глуховатый смех, экран заволокло веером из пузырьков. Вода сменилась песком, а подводный пейзаж — пустыней. Надо признать, реклама нынче до дрожи реалистична.

— Против таких? — с легкой дрожью в голосе спросил я, кивнув на афишу. — Ничего не имею.

Адака хмыкнул, зло и понимающе. Мол, все вы в душе извращенцы.

Девушка махнула длинными, словно крылья бабочки, белыми опалесцирующими ресницами, развернулась и отбежала вглубь изображения. Я думал, что меня уже ничто не удивит, но она взмахнула… крыльями и подпрыгнула, зависнув над рыжим барханом.

Крылья! Белые волосы! И кожа светится! И зрачки, как у этого звереныша Адаки, стоявшего за моим плечом и молча излучающим недоверие, — вертикальные. Они расширяются и сужаются. Я никогда бы не узнал эту девушку в образе анимана, если бы не особенности профессии.

— Что это вообще такое? — пробормотал я.

— Прекрасная, свободная женщина, — с вызовом сообщил мне Луи. — Открывшая в себе тысячелетний код наших далеких предков.

— Так мы вроде от обезьян произошли, — засомневался я.

— Эмбрион человека в процессе роста из одной клетки последовательно проходит все стадии эволюции, — высокопарно парировал аниман.

— Дело в том, что эта теория…

Мимо нас с шумом проехал робот уборщик, и я решил не ввязываться в спор. «Эмбриональное развитие человека есть повторение эволюции» — любимый аргумент зверолюдей. Я бы поспорил, но рискую основательно настроить Адаку против себя, а мне это не нужно.

Луи — один из наших подозреваемых. Если шестнадцать попыток взлома Эны — его рук и крыльев дело, парень — глубоко наш клиент, мой и донельзя злого Таавера-старшего.

— Да, она прекрасна, — согласился я, вглядываясь в афишу.

Наверное, это прозвучало достаточно искренне. Лицо анимана смягчилось, он подошел ближе и вывел на экран свернутый в рамку постера текст.

— Это гастроли, — проговорил он, указывая на бегущую строку. — Псевдоним танцовщицы «Штормовая Птица», она исполняет танцы в давно забытом традиционном стиле вольных аффэ.

— Вольных аффэ?

— Во времена первых поселенцев люди больше общались с природой, а женщины были свободнее. Тогда на Аквилоне не было богатых и бедных, и вольные аффэ сами выбирали себе мужей и любовников. Их не загоняли в дома терпимости, которые нынче называются аффэ-клубами, и никто не мог навязать им свое общество.

Лицо анимана странно скривилось. В глазах плескался гнев. Кажется, у этого парня наболело.

— Говорят, посмотреть на «Птицу» приходят даже поркупины, — выдал Луи. — Мне, как члену аниман-комьюнити, прислали несколько билетов на представление, в первый ряд. Могу поделиться. С вами и вашим другом. Джеем? Так, кажется, его зовут?

— О да. Буду весьма благодарен, — встрепенулся я.

— Впрочем, вас и остальных женихов тоже, скорее всего, пригласят. Событие для Масай-рок выдающееся, все только о нем и говорят. А наше присутствие — это еще больше рекламы. Мэр сам готов сплясать, лишь бы это привлекло туристов.

— Предпочту воспользоваться вашим щедрым предложением, господин Адака. Все-таки первый ряд.

Если Луи — наш злодей, лучшие условия для атаки на Джея и представить сложно. Возьму с собой Глеба-2. Копия Джея тоже полетит вместе с ним. Будем ловить на живца.

… Вечером в дверь моей каюты на «Синем Змее» постучался Глеб-2. Мы с Джеем предпочли каюты на небольшой яхте роскошным номерам станции «Мишиган». Администратор Эмма сначала побунтовала (дескать, мы подрываем ее миссию по социализации участников проекта), а затем смирилась.

Через клипсу за ухом я слышал, как Глеб-2 обменивается кодами доступа с Эной. После недолгих переговоров искин пустила его внутрь.

— Глебушка! — радостно воскликнул киборг и пал на диван. — Я принес тебе подарок. Ты просил следить за Луи Адакой. Ваш аниман сегодня осветился.

— Засветился, — машинально уточнил я.

— Поправка принята. Категория: переносное значение слова на основе сходства понятий.

— Давай, что там у тебя.

Глеб-2 вывел изображение на виртборд. Люди на экране говорили на странном каалаханском. Я понимал отдельные слова, но не мог сложить смысл.

— Редкий южный диалект, — пояснил киборг. — Фонетический анализ показал, что для объекта «неизвестный» это родное наречие, а для объекта «Луи Адака» — неродное, однако обучение, скорее всего, происходило в детстве.

— Отец Луи — каалаханец, южанин, — сказал я. — Переведи.

Адака прижимал к стене какого-то смуглого высокого крючконосого мужика, настолько каалаханского на вид, что у меня тревожно зачесалось в носу. Мужик был крупнее и выше анимана, при этом он позволял мять ему воротник и только скалился. Нехорошо скалился.