Большой план апокалипсиса. Земля на пороге Конца Света - Ярослав Зуев

Выбор, поневоле сделанный венецианцами, оказался удачным, навыки в кораблестроении и кораблевождении, уцелевшие здесь со времен Античности, нашли применение. Уже при Теодорихе Великом жители венецианских островов отправлялись в далекие странствия, чтобы доставлять в Италию всевозможные деликатесы: вина и масла, сукна и папирус, шелка и пряности. Спрос на товары оказался высоким, и дело пошло. Потребовалось не так уж много времени, чтобы новорожденная Венеция стала морскими воротами Западного Средиземноморья. Это обстоятельство сделало ее в глазах воинственных варваров «священной коровой», помните, как у Тарантино: «бармена никогда не убивают». И правда, кто станет пытаться зарезать курицу, несущую золотые яйца. Очень скоро «курица» приобрела такое влияние, что смогла использовать торговый бойкот в качестве средства политического давления. И, надо признать, срабатывало.

Чтобы обеспечить безопасность морских коммуникаций, венецианцы обзавелись военным флотом. Достаточно дееспособным, чтобы противостоять, например, непобедимой армии императора франков Карла Великого, вздумавшего подчинить себе республику Святого Марка в 787 г. Всем его войско было хорошо, только вот плавать не умело, как, скажем, и гитлеровский вермахт. Соответственно и руки оказались короткими.

Правда, к тому времени на Средиземном море появилась новая грозная сила, у которой с кораблевождением не возникало проблем: это были арабы, чьи мореходные навыки уходили корнями еще глубже венецианских, в эпоху непревзойденных финикийских мореплавателей. Открытое столкновение с военным флотом халифата и свирепыми арабскими пиратами, свившими осиные гнезда в Северной Африке, могло дорого обойтись республике Святого Марка, чье благополучие напрямую зависело от безопасности торговых путей. Венецианцы вынуждены были искать обходные пути, договариваться с «неверными», иными словами. Со временем это у них получилось. Хваленая венецианская дипломатия делала свои первые шаги, учась лавировать между тремя огнями: всемогущими арабскими халифами, воинственными франками и Византийской империей. В составе которой, к слову, Венеция числилась еще с эпохи императора Юстиниана.[147]Правда, со временем подчинение стало номинальным, превратилось в эдакий брак по расчету. Республика богатела, набирая соки, империя чахла на глазах, у константинопольских властей и без венецианцев хватало поводов для мигреней. С востока напирали то арабы, то сельджуки, северные рубежи терроризировали анты, славяне и болгары. Зато для венецианских купцов, права которых гарантировались имперским гражданством, Византия служила обширным рынком сбыта. Их союз был просто прекрасен, однако лишь до поры до времени.

Оставаясь верным союзником греческих императоров, венецианцы, ясное дело, не забывали о своих интересах. Так, когда в Средиземноморье объявились воинственные норманны и Константинополь возопил о помощи, дипломаты республики Святого Марка выторговали у Алексея Комнина[148]такие поблажки для своих купцов, что византийская торговля едва не накрылась медным тазиком, а по казне загуляли сквозняки.

Кстати, если уж на то пошло, корни венецианского дипломатического искусства во многом лежат именно в Византии. Не будь имперские дипломаты столь искусны, вероломны и неразборчивы в средствах, не научись виртуозно сталкивать лбами воинственных супостатов, не продержался б Константинополь столько столетий. По выражению итальянского средневекового хрониста, византийцы всегда стремились к тому, «чтобы слышать и знать все, что только задумывали и затевали» другие. По этой части венецианцы превзошли своих учителей.

Только 300 человек, каждый из которых знает всех остальных, управляют судьбами Европы. Они выбирают своих наследников из собственной свиты и держат в руках средства, достаточные, чтобы покончить с любым государством, которое они сочтут «неразумным».

Вальтер Ратенау[149]

Кто платит, тот и заказывает музыку, это правило известно всем. Главные источники дохода республики Святого Марка определили ее общественный строй. Венецией заправляли богатые купцы, судовладельцы, банкиры и цеховые старшины. Все они были самым тесным образом связаны с морской торговлей и перевозками. Собственно, они были классом олигархов, объединенных общими интересами и враждовавших по мелочам, от случая к случаю. В Венеции их звали «нобилями». Кстати, именно здесь впервые появилось известное понятие — Novus Ordo, что означает «Новый порядок»: положение, когда у власти — одни финансовые воротилы. Гораздо ниже находился венецианский «средний класс», — «популяры», всевозможные зажиточные ремесленники, капитаны и шкиперы, мастера-кораблестроители и прочая аналогичная публика. На противоположном полюсе венецианского общества были, кто бы вы думали? Правильно, рабы, уникальный пережиток античного мира, на тех же точно правах, что и во времена восстания Спартака. Правда, их не заставляли биться на аренах цирков, везунчики обслуживали господ, большинство бедолаг махало веслами на галерах, составляя главную движущую силу прославленного венецианского флота. Венецианское рабство — явление поразительное, принимая в учет расцвет феодальных отношений в остальной Европе. Оно смотрится тем более странно на фоне прочих успехов островного государства. В остальном-то республика Святого Марка далеко обскакала своих соседей. Ведь именно тут впервые восторжествовал капитализм.

Как корабль назовешь, так он и поплывет. Если экономикой республики Святого Марка верховодил класс олигархов, то уж он позаботился, чтобы и политическая власть была при нем, это ведь так естественно, не правда ли? Во главе государства богачей стоял дож, верховный чиновник, избиравшийся пожизненно из числа толстосумов. Правда, внешне дожа якобы избирал народ, но это была обыкновенная ширма. Выборы без выбора, когда любой из кандидатов — крапленая карта из колоды, которую сдает многоопытный шулер.

Вполне закономерно, что венецианские олигархи, протолкнув нужную им кандидатуру, впоследствии вращали ей в любую удобную для себя сторону при помощи нескольких тайных советов, Большого, Малого и Совета сорока. Это были коллегиальные органы, демократичные не более приснопамятного политбюро ЦК КПСС или, скажем, бильдербергской группы.[150]А что же народ, спросите вы? Ну что же, о народе в Венеции не забывали: все судьбоносные решения выносились исключительно от его имени…