Домой не возвращайся! - Бентли Литтл

Через два квартала линия привела его к пустому дому в центре Стерлинг-авеню.

Напротив какая-то мамаша, выйдя на крыльцо, пыталась зазвать домой дочек, которые с увлечением играли с подружками в "классики" на тротуаре и не обращали на нее ни малейшего внимания; по обеим сторонам улицы между деревьями владельцы выгуливали своих собак, обмениваясь приветствиями друг с другом.

Похоже, никто из них не замечал ровной длинной линии, выложенной из кусков горелого хлеба; собравшись с духом и глубоко вдохнув, Нортон последовал за ней в открытый дом.

Комнаты были пусты. Линия из тостов закончилась у ступеней крыльца. В коридоре Нортон заметил нечто напоминающее горки земляничного варенья; такое же варенье или джем виднелись на полу прихожей, холла и кухни. Это все, что он мог разглядеть с порога. Вероятно, то же самое можно увидеть в спальнях и в ванной комнате.

Он медленно перешагнул порог и огляделся. Ни малейшего движения, никакого намека на присутствие человека или призрака или еще какого существа. При этом в помещении чуть ли не физически ощущалась тягостная, напряженная атмосфера; он не мог отделаться от мысли, что может в любую секунду подвергнуться нападению. Самым разумным было бы немедленно развернуться, уйти, отступить, но он должен был понять, зачем его сюда привели, и двинулся дальше.

В пустой дальней спальне его ждала девочка.

Ей было лет десять, от силы - одиннадцать. На ней было грязное белое платьишко, которое свободно болталось на ее худеньком тельце и грозило в любой миг соскользнуть с плеч. Грязные, сальные волосы ниспадали на лоб в какой-то чувственной манере. Она не пыталась подражать взрослой девушке. Ее поза была свободной, естественной и при этом невероятно сексуальной, несмотря на юный возраст.

Она стояла перед окном, свет падал сзади, и она прекрасно отдавала себе отчет, что ему видны ее ноги, просвечивающие сквозь тонкую ткань. Взгляд его невольно задержался в той точке, где сходились ее бедра.

Что это на него нашло? Девочка вполне ему во внучки годится!

Во внучки? Скорее в правнучки!

Девочка улыбнулась ему. Улыбка показалась настолько недоброй, настолько ненатуральной и порочной, что он, уже ни о чем не думая, развернулся и бросился бежать. Это была инстинктивная животная реакция. В диком страхе, охваченный паникой, он бежал прочь из дома. Но по пути успел заметить, что в каждой из кучек, напоминающих земляничное варенье, копошились какие-то жуки - сотни черных тушек дергались в густой красной субстанции, пытаясь из нее выбраться.

Он одним прыжком слетел с крыльца на бетонированное покрытие дворика и помчался вперед. Куски сгоревшего хлеба хрустели под ногами. Сердце колотилось с такой болью, что он боялся сердечного приступа, но продолжал бег до тех пор, пока не промчался несколько домов и уже просто не мог дышать.

Мысленным взором он до сих пор видел эту грязную сексуального вида маленькую девочку с недоброй усмешкой на губах. Он никак не мог выбросить этот образ из головы, и от этого хотелось бежать дальше, бежать куда глаза глядят, чем дальше и чем быстрее, тем лучше, но и легкие, и ноги отказывались повиноваться. Несмотря на весь страх, он понимал, что придется передохнуть хотя бы пару минут, в ином случае он уже просто никогда отсюда не выберется.

На другой стороне улицы какая-то пара выгуливала собаку. Люди остановились и уставились на него во все глаза, явно сильно озадаченные видом пожилого человека, который выскочил как угорелый из брошенного дома, где ему совершенно нечего было делать. Он поглядел в их сторону, состроил гримасу и помахал рукой. Они отвернулись, смутившись, и двинулись дальше.

Нортон согнулся, уперев руки в колени, стараясь прежде всего восстановить дыхание. Солнце уже почти зашло. Тени еще больше сгустились. Ему очень не хотелось быть застигнутым на улице темнотой, но был просто не в силах заставить себя сделать хотя бы один шаг. Он глубоко вдохнул, медленно выпустил воздух, пытаясь восстановить дыхание.

Да, что-то он совсем не в форме.

Спустя несколько минут он распрямился. Сердце продолжало учащенно биться, но дыхание пришло в норму, и он решил не упускать шанс. Он перешел на противоположную сторону и двинулся по направлению к Оук-роуд и Мэйну. Он шел медленно, но не останавливался и через пять минут уже оказался на своей улице, в своем квартале.

Образ грязной девочки крепко застрял в мозгу. Казалось, что она каким-то образом ему знакома. Он заметил это не сразу, но теперь, вспоминая, убеждался все больше, что в первоначальной реакции на нее была какая-то искорка узнавания, отблеск чего-то знакомого в ее внешности.

Он видел ее раньше.

Нортон добрался до дома, достал из кармана ключи, отпер дверь, вошел внутрь и немедленно зажег свет. Он уже был готов снова встретить призрак Кэрол или какое-то иное проявление, но дом был пуст, и за это уже можно было быть благодарным.

Он поставил на пол портфель и пошел на кухню.

Донна.

Вот кого напомнила ему эта девочка.

Муравьи.

Почему он сразу не обратил внимания на потрясающее сходство? Сейчас оно казалось таким очевидным, что он даже сам себе удивился. Сходство между ними было просто пугающим.

Он открыл дверцу кухонного шкафчика, достал массивный стакан и бутылку виски.

Донна.

Воспоминания хлынули потоком. Они дружили. По крайней мере так это начиналось. Они играли в игрушки, сочиняли игры, придумывали приключения. Но в какой-то момент все изменилось. Он вспомнил, как они вдвоем лупили других детей, заставляя тех плакать. Вспомнил, как хоронили живого хомяка. Сдирали с собаки шкуру.

Муравьи.

Это было интересно, им было весело, но потом началось другое.

Пришел черед секса.

Это ему тоже нравилось. Он ничего об этом не знал раньше и понимал, что никто из его друзей-ровесников этим не занимается. Не только физическое наслаждение, но и сама исключительность этого процесса, и сладость запретного плода - все вместе еще больше усиливало остроту ощущений и толкало заниматься этим и далее.

Но в какой-то момент...

В какой-то момент все зашло слишком далеко.

Донна была младше его, но гораздо искушеннее в этих делах и по мере углубления процесса стала вовлекать его в извращения. Секс, который она стала ему предлагать, был противоестественным; то, что она требовала от него с ней делать, он даже и вообразить не мог. Это испугало его, он стал отказываться, но вот что произошло дальше, он не помнил. В памяти на этом месте зияла дыра. Она исчезла куда-то? Или они просто перестали общаться?

Этого он не помнил.

Но от одних воспоминаний даже сейчас он ощутил мощную эрекцию. Впервые с детских лет он позволил себе вспомнить, чем они занимались с Донной.

Он отставил стакан и бутылку и вышел из кухни. Он двинулся в ванную комнату.