Одна из тысячи звезд - Риша Вольная

— Но у вас ничего не было, значит, он к тебе вернется в любом случае! — убежденно заключила Алиса. Фантазерка!

— Я не знаю, Алис! Я еще даже не решила, хочу ли, чтоб он, вообще, сюда возвращался. Тут все сложно.

— Селин, ты главное не выдумывай ерунду там, где на самом деле все просто и открыто. В любом случае я на твоей стороне, и, если надо, я твоему прекрасному козлику всю шерсть попорчу и копыта сломаю.

Я улыбнулась, а на душе стало тепло от поддержки подруги. Она не врала, и попроси я, Алиса выполнит все в точности, как и говорила.

— Спасибо, моя дорогая! Я тебя так люблю и постараюсь быть хорошей девочкой. А ты не в курсе, чего от меня хотят мои родственнички?

Семья Алисы была также из аристократических кругов, поэтому наши родители частенько пересекались на разных мероприятиях.

— Нет, Линусь! Не в курсе! Знаю, что в следующую субботу намечается Осенний бал, куда приглашены все сливки общества. Твоя мамуська и Аврора крайне воодушевленно готовятся и намекают, что в программе вечера планируется эффектное событие.

Ооо, как интересно. Моя мамочка слов на ветер не бросает, значит, явно что-то задумано.

— Может, для прекрасной Авроры найден принц? — предположила подруга. — Ты не знаешь?

— Нет, но, видимо, скоро узнаю, так как они замучили меня своими звонками.

За дверью моего кабинета неожиданно раздался шум, звон разбитого стекла и отборные маты мужским голосом.

Андрей вскочил с дивана и быстро исчез с проверкой, попросив никуда не выходить. Ага, сижу и лапки склеила!

— Алисочка, мне надо идти. Работа не дремлет, пойду спасу пару никчемных жизней. Завтра созвонимся. В пятницу я выходная, так что предлагаю сделать марш-бросок по магазинам с целью вычленения скидок.

— Ой, да-да! Будет здорово, только давай без твоих словечек, а то у меня мурашки от них по телу.

За дверью что-то снова загрохотало. Нет, сейчас пойду и всех загрызу.

Быстро попрощалась с подругой, кинула мобильник в стол и двинулась на выход. За дверью никого не было, а шум шел из другого конца коридора, где толпился народ.

Быстро преодолев расстояние, оказалась перед кабинетом хирурга приемника. Перед глазами шедевральная картина маслом бушующего пациента, пьяного в доску парня, вокруг которого пляшут две медсестры и наш молоденький хирург с опытом работы две недели. Оценив ситуацию, сделала вывод, что у алкоголика-рецедивиста резаная рана левой ягодицы, откуда активно течет кровь, а мои сотрудники пытаются уложить пострадавшего на каталки, чтоб отвезти в операционную. Как это ни смешно, но кровотечение из мягкого места может быть опасным.

Краем глаза отмечаю стоящего в сторонке моего охранника. На его вопросительный взгляд отрицательно мотаю головой, ему лезть не стоит, так как он не медик и не состоит в штате охраны больницы. Кстати, а где этих местных олухов носит? Не охрана стала, а черт знает что. Надо самой заняться этим вопросом, а еще лучше Артемку попросить, когда он начнет со мной разговаривать.

Стоять и ждать ни времени, ни терпения больше не было. Надо что-то делать.

Чуть ли не с разгона запрыгиваю на каталку, на которую с горем пополам уложили лицом вниз упорно сопротивляющегося парня. Села на него верхом, придав своими пятьюдесятью шестью килограммами. Одной рукой зажала кисть раненого, а второй размахивала, сопровождая командами. Парень подо мной от моей наглости малость скинул обороты, но отборный мат теперь лился рекою в мой огород.

— Так, собрались тряпки. Работаем! Немедленно везем в операционную. Надеюсь, бригада готова, иначе всех закусаю до смерти.

Нашу парочку повезли по коридором. Я, как Ленин на броневике, раздаю указы и прошу освободить дорогу. По пути встречаются охранники, весело выходящие из столовой. Попались молодчики! Писец Вам пришел! Порву на ленточки и сделаю венечки. Парни замерли сначала от нашей делегации, а потом от взгляда моих глаз. Надеюсь, когда я закончу со своим партнером по забегу на каталках, они там закопаются и крестики поставят.

Ехать было недолго, так что вскоре влетаем в операционную, где нас уже ждут. С помощью анестезиолога и двух медсестр вводим парню внутривенный наркоз и начинаем работать. Офигеть можно, как я весело покаталась, надеюсь в “ютуб” не попаду. Пару мест на руке и ноге болели, по ним заехал мой буйный конь, которого быстро заштопали и отправили наверх, в реанимацию приходить в себя, предварительно максимально зафиксировав.

Вышла из операционной злая, как тысяча чертей. Рядом с дверьми стоял Андрей.

— Селина Арнольдовна, почему вы не позволили помочь? Это же опасно.

— Потому что тебе не положено. Боссу своему не докладывай, а я не скажу, что с моей головы от таких скачек упала пара волосинок. И все тогда будут здоровы и счастливы.

Охранник-интерн грустно на меня посмотрел. Да, вот их Даниил-то построил. Вспомнила про горе-охранников с поста, с которыми надо разобраться.

— Андрей, надо бы с местной охраной поговорить, что-то они совсем от рук отбились. Только без членовредительства, я их все равно уволить хочу. Я завтра с главным этот вопрос обсужу.

Парень утвердительно кивнул, сделал пару звонков, объяснив кому-то суть проблемы.

— Все будет сделано в лучшем виде. А насчет беседы с вашим главным, то Даниил Александрович уже этот вопрос поднял, в тот же вечер после нападения на Вас. Просто еще не выполнили его пожелания.

Покачав головой, пошла в свой кабинет. Да, Арчинскому только намекни, что его ослушались и не исполнили требование. Будет похлещи меня разборки устраивать.

Разобрав свой письменный стол до состояния «там несколько кучек, и они подождут до завтра», отправились домой. На смену пришел Виталик, мы все трое попили чайку с тортиком (надо ж как-то стресс снимать), и Андрей отправился домой, а я без сил завалилась на кровать.

Не успела уснуть, как ожил мой мобильник. Не глядя, отвечаю.

— Кроха, привет! Я тут малость в бешенстве, и знаешь в чем причина?

Голос Даниила сбросил остатки сна, я резко села, понимая, что сейчас мне прилетит.

— Привет! Медвежонок, а ты чего среди ночи ревешь, как раненный?

— Это я значит раненный?! Это ты на всю голову больная! Какого черта на рожон лезешь?

Так, походу разборки не избежать. Сдали меня мальчики, вот гаденыши.

— Арчинский, тон сбавь. Это моя работа, и потакать твоим прихотям я не обязана. Я ж тебя не учу, как нужно работать, хотя мне тоже не все нравится.

На том конце снова что-то прорычали, очень нецензурное, а потом добавили:

— Что тебе не нравится в моей работе, ты о ней, вообще, ни черта не знаешь!

— Вот именно, кто бы рассказал! Но и того, что я знаю, мне хватает! — возмутилась я.

— Что? Что ты там знаешь?