Переступить черту. Истории о моих пациентах - Карл Теодор Ясперс

могла со слезами просить его о прощении. Глупой она была всегда, делая все необдуманно и часто неосмотрительно выбалтывая, в чем она после частенько раскаивалась. Непослушной и строптивой она бывала часто, но в жестокости ее нельзя было упрекнуть. В деревне издавна считали, что у нее «не все в порядке с головой».

Возросшее легкомыслие обнаружилось позже во все более увеличивающейся тяге к мужскому полу. Свою жестокость она обнаруживала ужасными заклятиями и проклятиями. Говорят, она иногда рвала себе волосы на голове. Она сделала о себе признание, что «с юности была злой бабой».

В отношении ее физического и психического состояния во время ее последней службы никто не заметил чего-либо бросающегося в глаза.

В качестве характерных черт из времени ее обследования можно еще привести, что она хотела сократить ставший ей скучным дальнейший допрос любой ценой, даже ценой жизни или ценой более длительного заключения, а также, что она обнаруживала свои необузданные склонности самыми бесстыдными речами, а свою досаду от невозможности их удовлетворения — разбиванием окон.

Ее физическое состояние было здоровым и сильным, телесное развитие правильным и на момент преступления, по меньшей мере в главном, уже завершенным.

Поскольку причиной преступления была, по ее собственным словам, ностальгия, возможно установить следующее: 1) недостаток какой-либо другой побудительной причины (причем не была установлена мстительность в отношении хозяев и жестокость в отношении убитого ребенка или вообще детей, за которыми она преданно ухаживала в прежних местах службы); 2) что ее на всех местах службы и также еще в тюрьме преследовала тоска по дому; в тюрьме, пока у нее была собеседница, она была избавлена от ностальгии, после ее ухода ее снова так сильно охватывала тоска по дому, что она билась головой об стену и значительно повреждала голову. Также ностальгия снова становилась сильной, когда она на допросах (спустя долгое время) снова видела свою мать; 3) обстоятельство, что она проявила в остальном в течение всего обследования самую большую беззаботность и безразличие относительно выискивания смягчающих и оправдательных причин преступления.

Заключение. Пониженная вменяемость на почве ностальгии высокой степени.

Наказание: 10 лет каторжной тюрьмы.

Самое вероятное — у преступницы раздражительная имбецильность. Она приводила ее в расстроенное из-за ностальгии состояние, к которому она часто была склонна, делала неспособной сопротивляться преступным импульсам. Этот случай существенно отличается от всех предшествующих. Бросается в глаза уже возраст. Период полового созревания, видимо, закончен. Физически она здорова, однако душевно, очевидно, в более узком психиатрическом смысле длительное время больна.

В заключение мы перечислим еще несколько кратко изложенных случаев, которые частью имели историческое значение, но для классификации слишком скудны.

Случай Йоханны Рос

Платнер. «Quaestiones», 1824. Заключение 1801 г.

Йоханна Фридерика Рос ваш совершила два поджога в 14 и в 15 лет. Она была воспитанной в строгости деревенской девушкой, но которую родители часто били. В 14 лет ее отдали в услужение. Хотя она плакала и сопротивлялась с криком, ее вынудили силой идти. С первого дня у чужих людей она плакала, наконец притворилась больной и была отослана обратно домой. Принятая нелюбезно, она сразу была отправлена на новую службу. Но сразу в первый день она устроила там пожар; поскольку ее не раскрыли, ее цель в тот же вечер вернуться снова домой была достигнута. Однако отец снова сразу же находит новое место, поскольку хотел, чтобы дочь сама зарабатывала себе на хлеб и привыкала к труду и послушанию. Постепенно она, как казалось, привыкла и была уже 6 месяцев вне дома, когда, уволенная со своей службы, была послана в услужение в другой округ. Спустя немного дней после того, как она сюда прибыла, она снова устроила пожар. Причиной обоих преступлений она назвала тоску по дому, которую не могла вынести. Она не могла добиться возвращения домой никаким другим способом, как поджогом. Она призналась во втором преступлении на первом допросе, а затем по собственной инициативе и в первом, в котором ее совсем не подозревали. В ненависти и мстительности ее нельзя было подозревать.

Платнер объявил ее за первый поджог невиновной, за второй — виновной. Она была приговорена к смерти.

Этот случай, несмотря на его краткое изложение, все же довольно типичен. Заключение на него Платнер а было дано в исторической части. Как в случае Шпитта из журнала Хенке, мы и здесь находим достижение цели вернуться благодаря поджогу домой, не будучи раскрытой. Интересно появление ностальгии после новой смены места работы. То, что такое существо еще 100 лет назад было приговорено к смертной казни, демонстрирует значительный прогресс судебной оценки этих преступлений.

Случай Анны Дрэгер

Анналы Клайна XIV. 1795, с. 19.

Анна Регина Дрэгер, 16-ти лет, 6 лет прослужила у крестьянина Паше (до этого постоянно была с родителями, которые теперь не могли больше ее кормить), когда подожгла солому в хлеву. Огонь был скоро потушен. В ответ на обращение по-хорошему вскоре призналась, что позволила сатане себя ослепить и устроила пожар. Ее намерением было, чтобы загорелась сначала солома, после этого хлев и, наконец, дом ее хозяев: этим хотела повлиять на то, чтобы ее отпустили со службы, и она могла бы вернуться к своим родителям. Ей, собственно, совсем не понравилось у Паше, в особенности, что его жена частенько ругала ее, «как будто она была мошенницей». Этим ее уже пробудившаяся неприязнь к хозяевам только усиливалась. Так, она, например, 8 апреля, когда встала, решила поджечь дом, чтобы освободиться от службы. Она думала, что после пожара Паше больше не нужна будет служанка. Она уже не могла больше противиться пришедшей ей утром идее поджога и исполнила ее около 6 часов утра того же дня, поскольку находилась дома совсем одна. Когда она вышла в боковую дверь к сараю с повозками и обратила взгляд на конюшню, с крыши уже поднимался дым, и туда побежал хозяин. Это ее очень испугало, потому что она ведь не думала, что огонь разгорится так быстро. Она поэтому закричала и быстро побежала вслед за Паше. Что огонь снова был потушен, вполне ее устраивало, так как она теперь вполне признает, что это могло бы быть очень опасным, о чем она прежде не думала. Она очень сожалеет, что предприняла такую опасную вещь. Она знала, что это наказуемо, но не знала, какое за это положено наказание. В свою защиту она может привести то, что она еще очень юна и неопытна, неправильно представляла себе дело, также никогда больше этого не сделает и, в конце концов, у нее ведь была большая