Русская книжная культура на рубеже XIX-XX веков - Галина Аксенова

Из изложенного следует, что если сочинению Брянчанинова давались различные, а порой и противоположные оценки, то само издание, с его оформлением, было высоко оценено.

В 1895 г. Ф. Ф. Пав ленков предпринял многотомное издание иллюстрированной библиотеки сказок и включил в нее все сказки, переработанные Брянчаниновым. А их было более ста. Сказки по две – три, очень редко больше, были собраны в небольшие по формату (восьмушка) книжечки объемом в 2–3 печатных листа. Иллюстрации к ним создал тот же художник – М. Малышев. «Русские народные сказки в стихах» Брянчанинова составили содержание с 46 по 70 выпуски иллюстрированной библиотеки.

Книги выходили в мягких серийных переплетах, что позволяло их группировать по усмотрению владельца и таким образом создавать конволют. Этим, прежде всего, воспользовался сам автор. Все 25 книжечек он собрал в один том. К нему был сделан переплет из коленкора зеленоватого оттенка. На обложке вытиснено золотом: «Его императорскому высочеству наследнику цесаревичу благоговейно подносит свой труд автор».

Эта книга была подарена автором в библиотеку цесаревича Алексея, о чем, помимо надписи на обложке, свидетельствует экслибрис на ее обратной стороне: «Из библиотеки Е. И. В. наследника цесаревича и вел. кн. Алексея Николаевича». В настоящее время она, как и многие другие книги из дворцовых библиотек, хранится в Российской государственной библиотеке.

Подготовка и выпуск «Русских народных сказок в стихах» с предисловием Тургенева стали одной из самых ярких страниц в творческой биографии Брянчанинова. В 1911 г. вышел в свет его сборник «Старины и былины Печорского края». На титульном листе рядом с именем автора, в скобках, издатель счел необходимым отметить: «А. Брянчанинов, автор «Русских народных сказок в стихах» с предисловием И. Тургенева».

Но если рукописная книга, содержащая переработанные русские народные сказки, оказалась достаточно случайным явлением в творчестве писателя Брянчанинова, то в творчестве русских художников, таких как В. М. Васнецов, Е. М. Бём, И. Я. Билибин, Б. В. Зворыкин, Г. И. Нарбут и других, обратившихся к книгописной и книгопечатной древнерусским традициям, она стала не только закономерным явлением, но и оказала воздействие на поиск тем и формирование эстетических идеалов.

На рубеже XIX–XX вв. создавался новый образ древнерусской книги, в которой вместе выступили древность и новаторство: такими книгами стали иллюстрированные книги, содержащие произведения русского фольклора.

В русском искусстве сказочно-фантастические мотивы встречались издревле. Неотъемлемыми элементами деревянной резьбы являлись русалки-сирены, львы, грифоны, волки, собаки, жар-птица, петушки. Они также украшали изделия ювелирного искусства, бытовую утварь. Образное воплощение сказки и былины впервые получили в народных лубочных картинках. Их тематика была разнообразной. Особой популярностью пользовался лубок волшебно-героического характера, прославляющий подвиги героев народных сказок. Самыми популярными персонажами, воплотившимися в русских народных картинках, были Еруслан Лазаревич и Бова-королевич. Эти герои, пришедшие из иноземных источников, на картинках изображались одетыми в немецкие кафтаны и французские латы. Действие, представленное на картинке, разворачивалось чаще всего на фоне экзотических восточных замков. Но изображены были русские богатыри, способные сокрушить любого врага. Например, любимый герой русского лубка Еруслан Лазаревич изображался верхом на коне, с пикой и мечом в руках, рубящий одну за другой головы страшного змия. Чтобы изображение было понятным, под рисунком в один или несколько столбцов размещался пояснительный текст: «Ерусланъ Лазаревичь ехалъ путемъ дорогою и напалъ на Еруслана царь змеиски или морское чудовище, которой пожиралъ народъ в городе…». «Проворно выхватил богатырь меч-кладенец, взмахнул им – и одна голова свалилась с туловища змеиного, еще взмах – и другой головы как не бывало. Застонало чудовище, завопило голосом человеческим: государь Еруслан Лазаревич, смилуйся надо мною, не руби третью голову, не предай смерти…»[262]. «При всей застылости сцены и определенном схематизме, – писала исследователь Н. Ф. Шанина, – изображение проникнуто духом эпичности – художник стремится передать бесстрашие героя и величие свершаемого им подвига»[263].

Помимо волшебно-героических выпускались листы, посвященные бытовым и сатирическим русским сказкам: «Емеля-дурак», «Как мыши кота хоронили», «Шемякин суд», «Повесть о Ерше-Ершовиче», «О глупой жене», «О льстивой лисе и куре» и другие. Любое изображение сопровождалось текстом. Если лубок был односюжетным, то текст, чаще всего набранный шрифтами, воспроизводящими шрифты старопечатных книг, размещался под или над изображением. А сама подача материала воспроизводила манеру оформления лицевых рукописей XVII в. Если на листе последовательно изображалось несколько значительных эпизодов, то есть композиция была многосюжетной, то текст давался под каждым из них, по принципу построения иконных клейм.

С развитием полиграфии получили распространение лубочные издания сказок – небольшие книжечки с картинками на дешевой бумаге. «Утеряв наивную искренность примитивного лубка, многие иллюстрации превратились в дилетантские картинки самого низкого вкуса»[264]. Но даже эти книжицы, низкой полиграфической культуры и невысоким качеством дилетантских иллюстраций, названные В. Г. Белинским «жалкими книжонками», привлекали многочисленных читателей и, как свидетельствовал П. А. Вяземский, «жадно скупались… легко покупались, как изюм, орехи и моченые яблоки»[265].

Русская лубочная картина, лубочные и полулубочные сказки выступали в роли той иллюстрированной литературы, которая, по мнению Н. В. Новикова, «притягивала к себе массового читателя. Эта литература, соприкасавшаяся с фольклором, волновала и занимала читателя. Она увлекала его простотою формы и многообразием содержания; вводила его в мир фантастики и удивительных приключений»[266]. Народные картинки оказали влияние на различные виды искусства. Не случайно И. Е. Репин, указывая на значение лубка, говорил: «Для тех, кто желает создать капитальное народное произведение, следует искать темы в лубочных созданиях и самого примитивного характера. Традиции и преемственность дают особую силу новым произведениям»[267].