Агасфер. Золотая петля. Том 2 - Вячеслав Каликинский

– Отчего ж? Отвечу… Видите ли, Мария Родионовна, в те давние времена у меня было весьма опасное ремесло. Оно было опасным не только для нашей команды, но и делало уязвимыми близких нам людей. В нашу команду брали только холостых сотрудников. Собственно, иметь семью не возбранялось, но… Были случаи, когда враги использовали родню и близких как инструмент давления…Простите, я не вправе говорить об этом подробно даже сейчас… В общем, как-то вот так!

Помолчав, Берг добавил:

– А может, вы правы – может, струсил… Но теперь о своем решении не жалею, – Агасфер кивнул на Андрея. – Пойди все по-другому – у меня бы не было такого сына…

Обоз из Урги двигался медленно, сдерживая обычно стремительное передвижение частей конно-стрелковой дивизии. Приказ Блюхера, данный им комдиву Дягуру, был выполнен пока только наполовину: казна Унгерна захвачена. Предстояло самое трудное – доставить 44 повозки в Читу, сохранив главную цель операции в тайне.

Дягур знал, что дивизия «дикого» барона как боевая единица практически разбита, остатки ее рассеяны севернее Селенги, а сам Унгерн пленен и отправлен в Новониколаевск. Опасность для обоза представляли рассеянные в междуречье между Селенгой и Джидой остатки Азиатской дивизии. Тяжело груженный обоз лишал дивизию маневренности: половиной тягловой силы были неторопливые верблюды. Как их ни погоняй – только ревут, харкают комками липкой слюны и неторопливо переставляют голенастые ноги.

Ежедневно несколько групп конных разведчиков Дягура после очередной ночевки устремлялись вперед по маршруту следования. При обнаружении остаточной банды комдив немедленно посылал эскадрон конников для уничтожения врага, но унгеровцы бой обычно не принимали и уносились прочь.

Караван двигался от Урги на северо-восток, и больше всего Дягура беспокоила предстоящая переправа через реки – Джиду, Чикой и Хилок. Джида была самым серьезным препятствием: проводники-буряты утверждали, что ширина реки обычно составляет 100–120 саженей, однако после дождей реки, как известно, разливаются. И хотя предусмотрительный комдив еще в Угре отдал приказ запастись досками и бревнами для плотов, а бойцам было велено подбирать и сдавать в хозвзвод каждую найденную в дороге лесину, предстоящая переправа волновала его.

И, как показали дальнейшие события, волновался Дягур не напрасно.

Подошли к Джиде. Несколько добровольцев разделись, взяли в повод коней и завели их в реку. Держась одной рукой за лошадиные гривы, а второй подгребая, бойцы благополучно переправились. Пришла очередь переброски особо ценного груза.

Первые три сколоченных плота показались поместительными и с виду достаточно прочными, что Дягур решил было переправлять ценный груз, не выпрягая верблюдов, – было приказано лишь снять с повозок колеса. На каждом плоту разместилось до десятка бойцов: одни держали в поводу верблюдов, а остальные вооружились шестами и наспех выструганными веслами.

Сначала все шло хорошо. Но когда течение подхватило плоты и те закрутились в воде, верблюды забились в постромках, и, словно по команде, спрыгнули в воду и легли набок[33] с намерением плыть самостоятельно. Однако повозки с закрепленными ящиками тут же утянули животных на дно.

Произошло это недалеко от берега, и красноармейцы по приказу командиров принялись нырять, чтобы попытаться спасти груз. Но Джида оказалась глубокой и быстрой, и эти попытки успехом не увенчались. Вместе с первой партией груза и верблюдами были потеряны и плоты: их унесло течением.

Раздосадованный потерей, комдив приказал сколачивать новые плоты меньшего размера. Повозки были разгружены, а груз с каждой разделен на несколько плотов. Прикинув остатки пригодного для плотов леса, Дягур понял, что переправа сильно затянется. И что придется ждать, пока разгруженные на другом берегу плоты будут доставлены обратно. К тому же течение проклятой Джиды сносило плоты на версту-полторы, и, чтобы вернуть порожняк, бойцам приходилось, как бурлакам, тащить их по воде против течения. Причем тащить «с запасом» – на версту выше по течению, чтобы попасть к месту переправы уже на этом берегу.

Бойцы-обозники, перебравшиеся на другой берег с лошадьми, догадались волочить плоты против течения конной тягой.

Нервно поглядывая на солнце над головой и без конца пересчитывая оставшиеся повозки с ценным грузом, Дягур понял, что переправить всё до заката нереально. Хорошо, если удастся управиться за пару дней!

Командир 2-го стрелкового батальона Додонов предложил Дягуру переправлять груз в самих арбах, имевших форму больших ящиков. Как выяснилось, повозки хорошо держались на воде – надо было только снять огромные колеса, обитые тяжелыми железными полосами, и увеличить плавучесть парой бревен или десятком досок. Для охраны секретного груза на том берегу Дягур распорядился одновременно переправить через коварную Джиду одну из двух пулеметных рот.

Дело пошло вроде быстрее. Не обошлось, правда, и без досадных ЧП. Две повозки, хоть и наполовину разгруженные, на середине реки отчего-то развалились, и ящики с золотом пошло на дно.

На закате комдив приказал прекратить переправу. На левом берегу осталась примерно четверть стратегического груза, пулеметная рота, штаб и санитарно-комендантское подразделение. С нарочным на противоположный берег был передан приказ: ужин, короткий отдых – не более трех часов, а затем починка поврежденных плавсредств. С рассветом – обратная переправа плотов и порожних повозок.

Едва рассвело, переправа возобновилась. Однако усталость бойцов и спешка привели к новым потерям драгоценного груза: один из плотов, по-видимому, потерял прочность при вчерашней переправе, бревна и доски в воде разъехались, и ящики с золотом опять пошли на дно Джиды. В тот день утонуло и шестеро бойцов, не умевших плавать…

Тем не менее к вечеру следующего дня переправа была закончена. Настало время подсчитывать потери, освобождать для груза несколько телег комендантского батальона. Дягур дал красноармейцам команду на отдых до утра, мрачно размышляя о переправах через две оставшиеся на пути реки. Правда, Чикой и Хилок не были такими широкими и полноводными, как Джида. К тому же проводники в один голос уверяли, что, сделав небольшой крюк в сторону, можно найти на этих реках перекаты, вполне преодолимые для неразгруженного каравана.

Подсчет оставшегося груза показал плачевные итоги. Из 44 подвод и верблюжьих повозок, с которыми красноармейцы покинули храм Хара-Байян, в наличии осталось чуть больше трех десятков. А из 164 ящиков реквизированного золота больше четырех десятков остались на дне Джиды.