Разносчик порнографии - Виктор Мельников

– Она заплатила высокую цену. Больше, чем мог заплатить любой взрослый. Девочка отдала всё, что имела.

Тишина заполняет маленький магазинчик. Девушка сжимает в руке небольшой свёрток, рука дрожит. Мужчина улыбается. Ему приятно то, что он сделал.

– Всё хорошо?

Тихое «да» слышится в ответ.

Рабочий день подходит к концу, когда порог магазина переступает молодая девушка, совсем юная, но с глазами взрослой женщины – в них нет радости, это заметно. Она выкладывает из сумочки на прилавок знакомый продавцу футляр, отдельно обёрточную бумагу и развязанный бант.

– Эти бусы были куплены у вас? Маркировка подарочной упаковки вашего магазина. Сколько они стоили?

– Не понимаю… – говорит хозяин магазина.

– Это ваш товар? Сколько он стоил? – повторяет девушка.

– Видимо, да. Но стоимость любого изделия в моём магазине – это всегда конфиденциальный договор между мной и клиентом. Я вам не скажу.

– У моей сестры нет столько денег. Бусы из настоящей бирюзы очень дорогие. Это нам не по карману. Я подумала, что сестра украла бусы.

– Нет, она их купила.

Маленькая девочка подходит к витрине магазина и буквально прилипает носом к стеклу. Вдруг её глаза начинают блестеть. Продавец, одиноко стоявший за прилавком, рассеяно смотрит на девчушку.

Она входит в магазин и просит, чтобы ей показали бусы из бирюзы.

– Это для моей сестры. Вы можете красиво завернуть их? – спрашивает девчушка.

Хозяин магазина с недоверием смотрит на малышку, спрашивает:

– А сколько у тебя денег?

Без тени сомнения девочка вытаскивает из кармана платочек, разворачивает, высыпает на прилавок всю мелочь и уточняет, счастливо улыбаясь:

– Этого хватит?

Там находилось всего несколько мелких монет. И девочка с гордостью лопочет:

– Я хочу подарить это своей старшей сестре. Как умерла наша мама, сестра заботится обо мне, а на себя у неё остаётся мало времени. Сегодня день её рождения, и я буду рада подарить ей такие бусы, они очень подойдут под цвет её глаз.

Мужчина уходит вглубь магазина, приносит футляр, оборачивает синей лентой, завязывает бантик.

– Держи! – говорит он девочке. – И неси осторожно.

Девчушка выбегает счастливая, вприпрыжку несётся к дому.

С тех пор, как мамы не стало, Даша сидит у телевизора. Она смотрит мультики. Её жизнь – это сестра и телевизор. Она не понимает, что телевизор не работает, сломался.

Сверкает молния, гремит гром! На экране телевизора возникают помехи. Изображение весёлого ослика сменяется множеством чёрно-белых мурашек, слышится жуткое шипение. Всё происходит неожиданно.

– Ой! Мама, мне страшно! – говорит шестилетняя Даша.

– Не бойся, – отвечает Лидия. Её младшая дочь никогда и ничего не боялась. Не было причин для детских страхов. Воспитывая детей одна, Лидия заменяла им и отца. Или пыталась заменить. Она отключает телевизор пультом дистанционного управления. Но телевизор не реагирует на сигнал. Жуткое шипение продолжается.

Ещё один раскат грома звучит за окном. Даша начинает плакать. Гроза её пугает.

– Тихо, Дашка, не трусь! В мае всегда сильные грозы. А сейчас май, – Лидия встаёт с кресла. – Мама выключит телевизор, а гром скоро прекратится, – подходит к тюнеру, тянет шнур… Звучит оглушительный взрыв, из розетки вылетает огонь вместе со штепселем, женщина падает на спину, кожа рук и лица её приобретает чёрный цвет… Даша мгновенно прекращает плакать. Она понимает, что произошло… Гром её теперь не пугает. Пугает мама – она не шевелится.

2013 год

Каждое утро одно и то же. Похмелье. Это система, выработанная мною за два десятка лет. Лечить и то, и другое можно. А излечить, однако, возможно только похмелье. Интересно, почему я ещё не спился? Или я так просто думаю?

Электричка, трамвай, автобус – добираюсь до работы. Голова гудит и в ней рождается слово: мандавошка. Это я. Мерзкое насекомое! И нет ничего странного, ибо я никого не уважаю. Даже покупателя на работе, который, как говорится, платит продавцу зарплату. И себя не уважаю тоже: надо было похмеляться сразу, а не ехать с больной головой. Пивом голову не обманешь.

Выхожу на одну остановку раньше, захожу в рюмочную.

Очередь из трёх человек. Удивительно мало посетителей!

Сто грамм водки – кусочек лимона – жевательная резинка.

Клиент всегда прав… Клиент всегда – лох! Были времена, когда наглели продавцы. Всё перевернулось, наглеют покупатели. Главное, нахуй не пошлёшь агрессора, пошлют тебя с работы. Что делать?

Вопрос очевиден. Действия, кстати сказать, выработаны. Лично мною. И я учу каждого подчинённого, как действовать. Против правил учу. Я говорю, что может быть хуже для покупателя, а? Правильно – категоричный отказ. Мерчандайзер наоборот, по-русски.

– Я вам не продам эту вещь, – говорю.

– Почему? – удивляется покупатель, и глаза его вываливаются из орбит. – Я вам плачу!

– Без объяснений, можно? – вежливый тон поддерживаю.

Одним словом, покупатель требует жалобную книгу, ты ему предоставляешь эту возможность, он в ней что-то пишет (обычно с ошибками), после ещё раз возмущается и уходит. Остаётся только уничтожить старую жалобную книгу, повесить новую.

За год сменяется шесть книг.

Автобус, трамвай, электричка – возвращаюсь домой. Не хочу, чтобы день кончился вечером, хочу утреннего завершения дня – я завтра выходной.

Возле дома стоит девица, курит. Подхожу, прошу зажигалку. Прикуриваю сигарету, спрашиваю:

– Ждёшь кого-то?

– Тебя жду.

– Да?.. Виктор, – говорю, – живу в этом подъезде.

– Аня, – говорит она, вежливая. – Что будем делать, Витя?

Я окинул её взглядом – красивая. Правда, маленькая. Представил, как она наполняется спермой, раздувается. И говорю:

– Хуй сосать, – ни на что не рассчитывая.

– Пятьсот рублей.

– Дорогая, – говорю, – ты очень, смотрю.

– Дешёвки на трассе стоят.

Заходим в подъезд. Я расстегиваю ширинку, достаю вялого.

– А почему он у тебя не стоит? – глупый вопрос.

– Дорогая, даже если бы ты была дороже – надо отрабатывать, трудиться.

Она делает заглот. Я закрываю глаза, думаю о постороннем, одним словом, продляю удовольствие. Интересно, почему я её к себе домой не пригласил, занялся этим в подъезде? Дома нет никого, а здесь могут соседи заметить. Экстрима не хватает мне, наверное.

Разряжаюсь в рот. На все пять сотен!