И прольется кровь - Ю Несбе

Я взял прислоненную к стене винтовку и направил ее на дверь.

– Кто там? Что надо?

Ответа по-прежнему не было. Но что они могли ответить? «Мы прибыли устранить тебя, так что, будь добр, открой»? Веревка дрожала, как фортепианная струна, а в двери образовалась щель. Достаточно большая для того, чтобы приставить к ней дуло револьвера и…

– Отвечай или я стреляю!

Звук был такой, будто доски, из которых сколочена койка, орут от боли, когда из дерева миллиметр за миллиметром выдирают большие гвозди. А потом я услышал щелчок, как будто зарядили револьвер.

Я нажал на курок. Еще раз. Еще раз. И еще раз. Три пули из магазина плюс одна из патронника вылетели наружу.

После этого стало совсем тихо.

Я затаил дыхание.

Черт! В дверь снова стали скрестись. Дверную ручку с грохотом вырвали из двери. Потом раздалось громкое жалобное мычание и такие же щелчки. И я наконец узнал их.

Я вынул пистолет из-под подушки, ослабил веревку и открыл дверь.

Олень ушел недалеко, я увидел, что он лежит в вереске метрах в двадцати от хижины в направлении деревни, словно инстинктивно искал помощи у людей, а не в лесу.

Я подошел к нему.

Он лежал неподвижно, лишь немного шевелил головой. Дверная ручка все еще находилась у него в рогах. Чесание. Он чесал рога о дверь хижины и зацепился ими за ручку.

Олень опустил голову на землю и посмотрел на меня. Я понимал, что во взгляде его не было мольбы, что это я углядел в них мольбу. Я поднял пистолет и увидел свое отражение в его влажных глазных яблоках.

Что там говорила Анита? «Ты застрелишь зеркальное отражение». Одинокий олень, убежавший из стада и отыскавший себе этот приют, но все равно окончивший свои дни, – не я ли это?

Я не смог нажать на курок. Конечно, я не смог.

Я закрыл глаза. Плотно. Подумал о том, что будет после. И о том, чего не будет. Больше не будет слез, больше не будет страха, не будет раскаяния, чувства вины, утешения, тоски, чувства потери и осознания, что ты не сумел воспользоваться ни одним из предоставленных тебе шансов.

Я нажал на курок. Дважды.

Потом я вернулся в хижину.

Я лег на койку. Поцелуй и смерть. Поцелуй и смерть.

Через пару часов я проснулся с головной болью и шумом в ушах и понял, что это оно самое. Гравитация притягивала мое тело, высасывая свет и надежду. Черная дыра. Но меня засосало еще не так глубоко, чтобы я не смог выбраться, надо было только поспешить и ухватиться за спасательный круг. Это всего лишь отсрочка, и, когда я снова буду тонуть, темное время станет еще темнее и длиннее. Но сейчас мне требовалась эта отсрочка.

В отсутствие принца Валиума я схватил единственный из имевшихся у меня спасательных кругов: я открыл бутылку со спиртным.

Спирт, возможно, смыл самый черный мрак, но он не смог вымыть Лею из сердца и памяти. Если я не понимал этого раньше, то теперь знал: я по-идиотски безнадежно и беспомощно влюблен. Опять.

Но на этот раз все было иначе. Впереди меня не сидел никто, кого я мог бы предпочесть ей. Существовала только она. Я хотел заполучить слишком религиозную женщину с ребенком, со шрамом и свежеутопшим мужем. Лея. Девушка с волосами цвета воронова крыла, с синим сиянием во взгляде и выгнутой спиной. Девушка, которая говорила медленно и задумчиво, но без лишних намеков. Женщина, которая видела тебя таким, каков ты есть, и принимала тебя. Принимала меня. Всего лишь…

Я повернулся к стене.

И она хотела меня. Несмотря на слова, что она больше никогда со мной не увидится, я знал, что она меня хочет. Иначе зачем бы ей меня целовать? Она поцеловала меня, она бы не сделала этого, если бы не хотела, и с того момента до того, как она внезапно отсюда убежала, ничего не происходило. Так что если она не бросила меня потому, что, по ее мнению, я очень плохо целуюсь, надо всего лишь заставить ее понять, что я – тот парень, на которого можно положиться, тот, кто будет заботиться о ней и о Кнуте, что она неправильно меня оценила, да и я сам неправильно себя оценивал. Я не сбегу, только не в этот раз. Во мне все это было, но мне никогда не выпадало шанса испытать себя, создать дом. Сейчас, когда я почувствовал способность к этому, мне понравилось. Понравилась мысль о безопасности и предсказуемости. Да, об однообразии и монотонности. Я всегда искал этого, но не находил. До этих самых пор.

Я посмеялся над собой. Пришлось. Вот я лежу, приговоренный к смерти пьяный наемный убийца-неудачник, и планирую длинную счастливую жизнь с женщиной, которая при нашем последнем разговоре ясно и четко заявила, что я – последний из тех, с кем она хотела бы повстречаться еще раз.

Поэтому, когда я повернулся к комнате и увидел, что бутылка на стуле передо мной пуста, я понял, что должно произойти одно из двух.

Я должен заполучить Лею. Или же я должен заполучить еще спиртного.

Прежде чем вновь скользнуть в сон, я услышал отдаленный вой, становившийся то громче, то тише. Они вернулись. Они пахли смертью и разложением, и скоро они будут здесь.

Надо спешить.

Я встал рано. На западе по-прежнему клубились башни из облаков, но они не приблизились, казалось даже, что они немного отступили. И я больше не слышал раскатов грома.

Я искупался в ручье, снял красный шарф, которым все еще была обмотана моя голова, и промыл рану на виске. Надел новое белье и новую рубашку и побрился. Я собирался прополоскать шелковый шарф, но почувствовал, что он еще хранит частичку ее запаха, поэтому обмотал его вокруг шеи. Я бормотал слова, которые собирался произнести. Несмотря на то что на протяжении последнего часа я менял их восемь раз, я помнил их наизусть. Они должны прозвучать не красиво, но честно. И я закончу так: «Лея, я тебя люблю». Да, черт возьми, так я и закончу. Вот он я, и я тебя люблю. Выстави меня за дверь, если сможешь и если это необходимо. Но я стою и протягиваю тебе руку, на которой лежит мое бьющееся сердце. Я сполоснул бритву и почистил зубы, так, на случай, если она вдруг захочет меня снова поцеловать.

Потом я пошел на север, по направлению к деревне.

Рой мух взлетел с трупа оленя, когда я проходил мимо него. Он выглядел довольно странно: казалось, он увеличился в размерах. От зверя шел запах, которого я до сих пор не замечал, хотя труп лежал всего в двадцати шагах от хижины. Наверное, все из-за постоянного западного ветра. Одного глаза не было. Видимо, вороны. Но, судя по всему, ни волки, ни другие крупные животные еще не приходили. Пока не приходили.

Быстро и уверенно я шагал мимо деревни прямо к пристани. Перед тем как пойти к Лее, надо было сделать пару дел.

Я вынул пистолет из-за пояса брюк и с разбега в два шага зашвырнул его так далеко в море, как только смог. Затем я пошел в магазин к Пирьо. Купил себе банку мясных фрикаделек «Йойка» и спросил, где живет Маттис. Она трижды безуспешно попыталась объяснить мне это по-фински и наконец вышла вместе со мною на улицу и показала дом всего в одном броске пистолета от магазина дальше по дороге.