Вангелия - Владимир Сотников

– Почту за честь, – улыбнулся тот.

– Хватит о болезнях, Ханс, – поморщился Дидерикс. – В присутствии красивой женщины хочется выглядеть безупречным.

– Вам это удается, господин фон Дидерикс, – улыбнулась Ольга.

– Здоровье мадам Незнамовой! – заключил Грюнлих.

Фон Дидерикс предложил отвезти их после ресторана домой на прибывшем за ним автомобиле, но Ольга отказалась.

– Вечер чудесный, – объяснила она. – А мне полезны прогулки.

– Тебе ничего не светит, Вернер, друг! – пьяно воскликнул Грюнлих. – Она влюблена в мужа, как кошка.

– Заткнись, Ханс, – ткнул его в бок Дидерикс. – Доброй ночи, друзья.

Машина, увозящая немцев, скрылась за поворотом ночной улицы.

– Спасибо тебе, Оля, – сказал Алексей.

– За что?

– За непринужденность. По-моему, Грюнлих расслабился.

– А кто он такой вообще, ты понял? – спросила она.

– Пока нет, – ответил Алексей. – Но про рейхсминистра он упомянул не ради того, чтобы пустить пыль в глаза. Во всяком случае, не только ради этого. Он может быть хорошо осведомлен.

– О чем? – стараясь скрыть тревогу, спросила Ольга.

– О том, когда Германия намерена напасть на СССР.

Сердце у нее забилось стремительно.

– Все-таки война… – со страхом, которого не в силах была скрыть, произнесла она.

– Да. В этом невозможно сомневаться. – В голосе Алексея страха не было, только сосредоточенность. – И я должен выяснить, когда она начнется.

Некоторое время шли молча.

– Алеша, ведь я ничего не знаю о тебе, – нарушила молчание Ольга. – А после того, что ты мне сегодня сказал… Может быть, вообще все, что я знала о тебе до сих пор, это сплошная… неправда? Я не знаю, – повторила она.

– А ты спроси, – улыбнулся он. – О чем хочешь знать, о том и спроси.

– Да я обо всем хочу. – Ольга тоже улыбнулась, несмотря на тяжесть, лежащую на сердце. – Ты вот рассказывал сегодня, как верхом ездить учился… Мне, знаешь… Все в тебе кажется особенным! – выпалила она.

– Ну, в обучении верховой езде точно ничего особенного не было, – пожал плечами Алексей. – Как и во всем моем детстве. Обычное детство в обычном имении. Я и помню только яркие мелочи: ночное с деревенскими мальчишками, лапта… Мои сознательные воспоминания уже менее отрадны.

– Мои тоже, – вздохнула Ольга. – Мама умерла еще в Константинополе. Папа привез меня в Болгарию и тоже вскоре умер. В гимназии я выучилась на деньги благотворительного общества. Ну, а об университете уже и мечтать было невозможно. Счастье, что мамина болгарская подруга отыскала меня и приняла на работу.

– У меня все примерно так же было, – кивнул Алексей. – Правда, университет я все-таки окончил. В Праге. По «Русской акции» – знаешь такую?

– Нет, – покачала головой Ольга. – А что это?

– Президент Масарик выделил деньги на образование русских эмигрантов, – объяснил он. – Считалось, что мы окончим учебу как раз к тому моменту, когда красные будут разгромлены. И Россия, избавленная от большевиков, получит хороших инженеров, врачей и философов. Но судьба наша сложилась иначе…

– Алеша, можно я спрошу? – поколебавшись, проговорила Ольга.

– Да, – кивнул он.

– Почему ты после всего этого стал…

Она все-таки не могла спросить прямо.

– Русским шпионом, ты хочешь сказать? – уточнил он.

– Я не хочу тебя обидеть…

– Ты меня нисколько не обижаешь. – Улыбка мелькнула у него в глазах. – Причина была философской! – заявил он. – Я увлекся идеями евразийства. Ну, и потом, это ведь я только Грюнлиху заливал про вражеское гнездо. А на самом деле…

Они снова замолчали. На этот раз Алексей первым нарушил молчание.

– Все, в общем, понятно, – сказал он. – Родина есть родина. – И явно желая закончить этот разговор, спросил: – Как ты себя чувствуешь, Оля? Не устала?

Ольга долго притворялась спящей, прислушиваясь к дыханию мужа. И только когда дыхание его стало совершенно ровным и размеренным, она потихоньку выскользнула из-под одеяла и вышла из спальни.

В гостиной она достала из шкафа свой чемодан, а из чемодана – старую бабушкину книгу. Ей и открывать эту книгу вообще-то было не надо… Но все-таки она открыла ее, торопливо перелистала. Да, все так и есть, как она сразу поняла.

Ольга захлопнула книгу. И лицо Ванги вдруг возникло перед нею, и голос ее прозвучал будто наяву.

«Для всех он будет с двойным дном. Даже с тройным. Но не для тебя. Тебя он полюбит всей душой. Он весь будет твой. Только сначала тебе придется увидеть смерть».

– Если так, Ванга, то пусть и смерть, – шепотом, но отчетливо проговорила Ольга. – Я готова.

К утреннему приему готовились молча. Тревога была так осязаема, что Ольга чувствовала ее каждой клеткой своего тела.

Впрочем, Алексей, кажется, никакой тревоги не чувствовал. Или просто, по своему обыкновению, не выказывал ненужных чувств.

Ольга расставила на стеклянном столике флаконы с лекарствами и сказала:

– Нашатырь у нас закончился. Я завтра закажу, но как же сегодняшний прием?

– Сегодня обойдемся. Грюнлиху он не понадобится, – усмехнулся Алексей.

– А мне показалось, он экзальтированный тип, – заметила Ольга.

– Это видимость, – возразил Алексей. – У него железная воля. Иначе он не работал бы в гестапо.

– Он работает в гестапо? – удивилась она. – Откуда ты знаешь?

Алексей не ответил, и Ольга не стала переспрашивать.

– Все же он слишком живчик для такой работы, по-моему, – заметила она. – Может быть, его неправильно оценили. Разве у них не бывает ошибок?

– У них – не бывает. Они друг друга находят безошибочно.

– Кто – они? – не поняла Ольга.

– Такие организации и такие люди. Ну, пора. – Алексей надел докторский халат. – Посмотри, пришел ли он. И приглашай.

Грюнлих вошел вслед за Ольгой в кабинет со словами:

– Добрый день, мой повелитель!

– Рад, что вы в отличном настроении. Но я не повелитель, а обычный врач. Здравствуйте, господин Грюнлих, – сказал Алексей.

– Для вас я просто Ханс! – воскликнул тот. – А что до повелителя… Врач обязан повелевать. Поэтому я и жду от вас повелений!

Он вытянулся в струнку. Все засмеялись.

– Тогда я вам приказываю сесть в это кресло поудобнее и рассказать, что вас беспокоит, – предложил Алексей.

Сам он сел на круглую табуретку напротив кресла, предназначенного для сеансов гипноза.