Ячейка 21 - Берге Хелльстрем

Эверт Гренс был комиссаром полиции. Он расследовал убийства с тех самых пор, как только начал службу, и делал это лучше многих. Но крупными операциями он не занимался давно, так что вмешаться сейчас граничило бы с безумием. Поэтому он и сидел здесь со свежими свидетельскими показаниями против Ланга. Он сидел там, где проститутка вырубила детину-охранника и сбежала, а теперь была семью этажами ниже, в морге, где взяла в заложники пятерых и прилепила к ним светло-бежевую смерть.

Поэтому он отправил патрульную машину на улицу Кроноберг, чтобы ему привезли оттуда его мундир, который висел в шкафу в его кабинете.

В нем он должен будет поехать к начальнику оперативного отдела.

Теперь он участник двух этих драм.

Слободан обернулся и бросил взгляд на автомобиль и Йохума Ланга, а потом мгновенно исчез за автоматическими дверями главного входа в Южную больницу. Бритый череп с широким затылком, покрытым золотистым загаром, скрывался за мокрыми стеклами машины. Честно говоря, Лангу безумно нравилась его лысина – с ней он выглядел как настоящий пахан, на человека с такой лысиной смотрят со страхом и уважением. Но теперь эта чертова лысина могла порушить всю его репутацию, а ведь ему уже тридцать пять, о репутации в таком возрасте надо заботиться во что бы то ни стало. Да, здорово он облажался, оставив свидетельницу. По лысине она как раз и опознает его в два счета. Подумать только – за ним, Йохумом Лангом, приходится подчищать.

Лиса Орстрём. Северный выговор. Тридцать–тридцать пять лет. Метр семьдесят пять. Темные волосы. Очки в нагрудном кармане халата – черная оправа, маленькие стекла.

Слободан поднялся на лифте на шестой этаж. Он подошел к дверям, открыл их и неспешно прошелся по терапевтическому отделению. По всем его коридорам. На полпути он остановился. Перед ним был застекленный закуток – пост дежурной медсестры. Там была женщина.

Она стояла к нему спиной. Он легонько постучал по стеклу, она обернулась. Черт, не та. Эта лет на двадцать старше.

– Я ищу доктора Лису Орстрём.

– Ее тут нет.

Он улыбнулся.

– Я вижу.

Она не ответила на его улыбку.

– Она занята. А в чем, собственно, дело?

Он скользнул внимательным взглядом по дежурной медсестре. Какая-то напряженная, даже взволнованная.

– Сюда только что приехала полиция. Они допрашивали ее. Доктора Орстрём. Вы по этому вопросу?

– Можно сказать и так. Где, вы говорите, она сейчас?

– Я ничего не говорила.

– Так где?

– У нее пациенты. И много. И все ждут, когда она ими займется. Как видите, у нас тут сегодня оживленно. Мы едва справляемся.

Он отошел на шаг назад, взял стул, стоявший у стены, и уселся на него. Он всем видом показывал, что так просто не уйдет.

– Я попрошу вас привести ее.

Он сидел у окна в той самой палате, что еще недавно служила пристанищем для несчастной избитой женщины, потом стала местом преступления, а теперь на время – его офисом. Он терзал мобильный телефон, отдавая приказы, пока у того не села батарейка. Тогда он заменил ее на новую и продолжил.

Эверт затребовал (и получил) все до единого патрульные автомобили, не успевшие разъехаться на вызовы. Теперь они должны собраться у входа в отделение неотложной помощи Южной больницы, впрочем, на безопасном расстоянии на случай взрыва. Он распорядился, чтобы перекрыли дорогу, ведущую сюда с Кольцевой. Переговорил с руководством клиники, и сейчас шла эвакуация пациентов и персонала из крыла, примыкающего к моргу: «Быстрее, всех оттуда выводите, там баба с пистолетом и целой кучей взрывчатки».

Он встал и жестом попросил Свена Сундквиста, который входил в палату, прикрыть дверь. Нельзя было терять время.

– Так, мне нужен еще специалист по взрывчатке.

– Хорошо.

– Займись этим, ладно?

– Займусь.

Они пошли к лифтам. Свен шагнул к кабине, которая как раз остановилась перед ними, и обернулся к Эверту:

– Поедем? Или пешком?

Гренс поднял руку:

– Погоди.

В руке у него был конверт. Он передал его коллеге.

– Я нашел это у нее под кроватью. Это единственная ее личная вещь. Единственная не больничная.

Свен Сундквист взял конверт, рассмотрел его со всех сторон, потом вернул Эверту, вышел в соседнее отделение, что-то поискал и вернулся с парой медицинских перчаток. Он натянул их и протянул руку за конвертом:

– Ну-ка…

Свен открыл его. Там был блокнот. Обычный блокнот в синенькой обложке, и больше ничего. Он взглянул на Эверта, затем перелистал блокнот. Пара страниц вырвана. На четырех остальных что-то написано. Насколько он понял, на славянском языке.

– Ее?

– Надеюсь.

– Ни слова не понятно.

– Да. Надо срочно перевести. Распорядишься?

Эверт Гренс выждал, пока Сундквист положит блокнот обратно в конверт, и взял его себе. Потом махнул рукой куда-то за лифты:

– По лестнице.

– Сейчас?

– Ну не сидеть же без дела!

Они поспешно спускались по бетонным ступеням, мимо пятен крови, все еще видневшихся в том месте, где недавно лежал Хильдинг Ольдеус. Санитары в зеленых халатах унесли тело, а кровь замыть не успели. Вот и все, что осталось от торчка. Эверт пожал плечами:

– Так, нам дальше.

Через пару ступеней Свен остановился. Постоял секунду, а потом вернулся на несколько шагов назад, к пятнам крови.

– Погоди-ка, Эверт.

Он уставился на кровь, разглядывал очертания пятен, которые начинались на полу и заканчивались на стене.

– Что движет нами, людьми? Ты видишь, Эверт? Вот что осталось от человека, который совсем недавно был жив.

– У нас времени нет.

– Я не понимаю. Я примерно себе представляю, как все это происходит и что нами движет, но я все же этого не понимаю.

Свен Сундквист присел на корточки, потом встал, чуть не потеряв равновесие.

– Мы знаем, кем он был. Про него составлено много протоколов. Одаренный парнишка. Мы это знали. Но что же это за проклятая доля: ходил-бродил, терпел стыд и унижение, как и остальные безумцы, и к чему?

– Черт, мы опаздываем.

– Ты меня не слушаешь, Эверт. Стыд пожирает их, он управляет ими. Нам не за преступниками надо охотиться – за стыдом, который ими движет.

– Все, Свен, времени больше нет. Пошли уже.

Свен Сундквист не двинулся с места. Он чувствовал, что Эверт раздражается все больше, но не обращал на это никакого внимания.