Ищи, кому выгодно - Инна Бачинская

– Ты думаешь, это удобно?

– Она приглашала заходить без церемоний.

– В каких вы отношениях? – вдруг спросил Савелий.

– Что значит – в каких? – не сразу отозвался Федор. – Ты о чем, Савелий?

– Я видел, как она на тебя смотрела.

– Да? Не заметил, – соврал Федор. – В нормальных отношениях, я был у нее вчера. Странные у тебя фантазии, Савелий.

– Вчера? Ты был у нее вчера? И… что?

– В каком смысле – «и что»? Зашел сказать, что убита барменша, и попросил ее не выходить из дома… На всякий случай. Ты же сам опасался за ее жизнь, забыл? По-твоему, не нужно было?

– Нужно, наверное. Бедная девочка, – вздохнул Савелий, – такая молоденькая…

– Да, печально. А завтра, если хочешь, мы пойдем навестить одноклассницу Гетманчука Ирину. Я бы не отказался встретиться и с его первой женой, так сказать, с познавательной точки зрения, но, увы, на данный момент это невозможно.

– Но я же на работе!

– Мы пойдем к ней в обеденный перерыв, прямо в архив. Мне интересно, что ты о ней скажешь, Савелий. Ты читаешь всякие книжки, знаешь женщин, ты наблюдателен, твои замечания всегда такие… тонкие!

– Да ладно тебе… – смутился Савелий. – Пойдем, конечно… Если ты думаешь, что я могу… Конечно!

* * *

Открыла им мама Кристина Юрьевна, заплаканная, но деловитая. Пригласила в палаты, предложила кофе, сообщила, что Леночка у себя, прилегла. Дочь ушла с поминок пораньше, а она, Кристина Юрьевна, оставалась, пока люди не разошлись, устала как собака и сейчас едва держится на ногах. Савелий воспринял это как намек и готов был откланяться, но Федор придержал его за локоть. Кристина Юрьевна была как сын степей калмык, едущий на ишаке: что видит, о том и поет, без всякой задней мысли. Насколько Федор понял ее натуру, задних мыслей у мамы Елены не возникало вообще – они просто не успевали оформиться. Кристина Юрьевна была вся тут, как на духу! Замечание, что она едва держится на ногах, было не намеком, а лишь констатацией факта.

Она скрылась в комнате дочери, оттуда послышались голоса. Затем появилась снова и сказала, что Леночка сейчас выйдет.

Она металась по комнате, поправляла подушки на диване, двигала безделушки на консольных столиках, выравнивала стулья вокруг стола и при этом говорила, не умолкая. О том, что все прошло просто замечательно, сам мэр сказал, если что, чтобы не стеснялись и звонили, не забывали, дал машину, и другие люди подходили, выражали соболезнования, жалели… Все так достойно, солидно… Бедная Леночка так устала, такое напряжение, целый день на ногах, на ней лица не было! Попросила пожить с ней пока, не оставаться же одной, страшно! Такой человек! Люди всякое болтают, просто в голову не влазит: и мафия, и закрыл кому-то бизнес, и направлено против мэрии, и старые счеты, и много что еще…

Она понизила голос до шепота и оглянулась на дверь дочкиной комнаты:

– И еще – что была у него женщина, замужняя, и якобы ее муж… Я ей сразу сказала: что ты мелешь? Это подруга моя, Зоя, слышала… – Мать осеклась, увидев Елену.

– Федор… Федор Андреевич. – Елена улыбнулась. Была она бледной и сонной – видимо, задремала.

– Это мой друг Савелий Зотов, – представил Федор.

Савелий привстал с дивана.

– Елена… Анатольевна.

Савелий снова привстал.

– А это Кристина Юрьевна, – спохватился Федор, вспомнив, что еще не представил маму Елены. – А мы были рядом и решили зайти проведать, узнать, как вы. Ничего, что мы без приглашения?

– Спасибо, – слабо улыбнулась Лена. – Ну что вы… Я видела вас в мэрии, спасибо, что пришли. Хотите кофе?

– Хотим, – сказал Федор.

Елена позвала:

– Мама!

…Они пили кофе в гостиной, за парадным столом. Елена подавленно молчала, к своей чашке не притронулась, и Федор вдруг вспомнил, что на журнальном столике в доме барменши Светланы Овручевой остался нетронутый кофе. Ассоциация была просто глупой, и Федор одернул себя…

Савелий незаметно рассматривал гостиную, дивясь про себя роскоши, которая не вязалась ни с Еленой, ни с Кристиной Юрьевной. Он чувствовал себя не в своей тарелке – у людей горе, им не до визитов, а они свалились как снег на голову, и развлекай их тут! Кристина Юрьевна продолжала без умолку говорить. Если бы Савелия попросили вспомнить, о чем, он бы затруднился с ответом – Кристина Юрьевна перескакивала с темы на тему, расспрашивала его о семье и детях, не слушала ответов, вскакивала и выбегала на кухню снова включить кофейник. В конце концов, она утомила Савелия, у него стало рябить в глазах, и он невольно пожалел Елену. Он видел, как она взглядывала на Федора и тут же отводила глаза. Он представлял ее другой – более взрослой, более значительной… А оказалось, она совсем девчонка – бледная, тонкая, с густыми тенями под глазами и маленьким узким ртом. В ее позе было что-то изломанное и болезненное – она сутулилась, казалось, что зябнет; и все время отводила с лица прядку светлых волос…

Федор молчал. Савелий кожей ощущал растущее в гостиной напряжение и недоумевал – зачем они пришли? Но вдруг понял, что эти двое – как на острове. Их взгляды были вспышками молний; ему показалось, он понял, зачем Федор убедил его пойти с ним – он не хотел оставаться с ней наедине! И то, как она смотрела на него… Савелий был оторван от реальности, он был идеалистом и романтиком, и жизненный опыт черпал из книжек – дамских романов, в основном.

Ситуации, подобные этой, в романах чреваты взрывом, и Савелию казалось, он чует запах пороха…

Он вяло отвечал Кристине Юрьевне, которая не замечала, что все молчат, и думал, что у нее счастливый характер: ни одна мысль не задерживается в ее голове дольше чем на пять минут… Даже на две – подобный мысленный круговорот не позволяет человеку задуматься о несовершенстве бытия и впасть в депрессию.

Был уже вечер, когда они покинули гостеприимный дом. Елена пригласила заходить, Кристина Юрьевна сунула Савелию пакетик с домашним печеньем для ребенка, хотя он несколько раз сообщил ей, что жена с Настенькой на море.

Савелию казалось, что Федор подавлен, и он терялся в догадках и спрашивал себя, что происходит. Наконец, надеясь выбить друга из состояния каменной задумчивости, он спросил:

– Куда теперь? Проводить следственный эксперимент?

– Можно заглянуть в «Тутси», Савелий. Позвоним капитану, узнаем, что новенького.

– Но ты же сказал, что мы попытаемся найти свидетелей, тут пешеходная улица, везде уличные кафе, полно людей… – удивился Савелий.

– Сказал. Но даже если мы их найдем, я знаю, что они мне скажут, Савелий.

– Что? – Савелий даже остановился от неожиданности.

– Что? – Федор помолчал. – А то… Они скажут, Савелий, что действительно видели женщину в черном, которая несколько раз прошлась по улице, словно кого-то ожидала. Или стояла под деревом в парке напротив дома Гетманчука, будто, опять-таки, кого-то ожидала. А потом вдруг выбежала из-под арки… А выстрела они не слышали – музыка, голоса, смех… Или слышали, но решили, что выстрелили из ракетницы, взорвалась петарда, обвалилась стена дома…