Основная операция - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
«Это „жигуль“ или „Москвич“, — успокаивал он себя. — Мало ли в Москве машин!» Но вскоре во двор въехало такси и фары осветили неприметную серую «Волгу». Сливин испуганно отпрянул.
* * *
Серая «Волга» принадлежала оперативному отделу Службы внутреннего контроля. И конечно, находилась она у дома Сливина не случайно, а вследствие реализации разработанного генералом Верлиновым плана отработки института. Близким другом Николая Соколова являлся перспективный старший научный сотрудник Бобренков. Когда люди Верлинова пришли в первый отдел института, то оказалось, что Бобренков исчез.
— Все совпадает, — докладывал Межуев Верлинову. — Он действительно дружил с Соколовым, получал от него письма. Скорей всего он уже там. А вот и его фотография. На кого похож?
С черно-белого снимка смотрело вытянутое, от природы растерянное лицо в дурацких очках, съехавших с переносицы.
— Вылитый Паганель! — не дожидаясь реакции начальника, сам себе ответил майор. И продолжил доклад:
— Однако осмотр квартиры дал несколько странные результаты. Все вещи на местах. Нет только бритвы, зубной щетки, пасты, мыла. На месте даже старый «дипломат», с которым он ездил в командировки. Такое впечатление, что он пошел в гости с ночевкой и собирался вернуться.
— Или уехал налегке, — Верлинов внимательно рассматривал фотографию, как будто пытался по облику распознать логику поступков человека. Нередко это ему удавалось. — Ничего ценного у Паганеля быть не может, а зачем тащить через границу всякое старье?
Межуев кивнул.
— Ничего ценного, действительно. В смысле материальной ценности. Но есть семейная реликвия — Библия. Бобренкову она досталась, когда он еще был студентом, причем в очень плохом состоянии — отдельные растрепанные листы. Парень отдал ее в реставрацию, переплел, причем в те времена это дело не поощрялось, запросто могли вышибить из института. Он очень дорожил ею. И никогда бы не оставил. А она лежит на столе.
Верлинов рассеянно молчал, продолжая вглядываться в фотографию.
— Никогда нельзя давать агентам псевдонимы, основываясь на каких-то реальных признаках. Видно, «Восьмой» не очень искушен в нашем ремесле.
Межуев понял, что шеф мысленно нащупывает подходы к главной фигуре. Он всегда опережал события.
— Да, с Ежиком та же картина. Мы подняли личные дела сотрудников, которые общались с Бобренковым. На «ежиков» отдаленно похожи трое. Один уже месяц лежит со сломанной ногой, второй две недели как в отпуске. А третий — завлабораторией Сливин — довольно долго говорил с Бобренковым после работы, охрана видела, как они ходили вдоль забора. И в тот же день Бобренков исчез.
— Что ж, отрабатывайте этого Сливина, — распорядился генерал.
С того дня сводки наружного наблюдения и контроля телефона каждое утро ложились на стол Верлинова. Он читал их с красным фломастером в руке, но подчеркивать было нечего: ни одного двусмысленного слова, ни одного подозрительного поступка. Так было до последнего воскресенья.
В понедельник Верлинов, как обычно, знакомился со сводками. На этот раз их пресное однообразие было нарушено. В субботу какой-то мужчина назначил свидание Маше Сливиной. В воскресенье Маша на это свидание пришла, причем муж следил за ней и зафиксировал факт тайной встречи. Чуть позже в квартире Сливина раздался явно конспиративный телефонный звонок, и он, не очень умело проверяясь, приехал к «Националю», где встретился с молодым человеком, посадившим его в «Хонду», принадлежащую аспиранту института Дружбы народов Али Хамиду, гражданину Ирака. «Хонда» очень профессионально оторвалась от наблюдения. Домой Сливин вернулся через три часа, имея в руках сумочку"визитку", которой ранее у него не было.
Теперь документ был испещрен красными пометками, а в углу появилась резолюция: «Т. Межуеву. Продолжить активное наблюдение за Сливиным. Отработать Али Хамида и его спутника».
Едва Верлинов расписался под резолюцией, как раздался звонок «вертушки». Коржов срочно вызывал к себе.
* * *
Наталья Плотникова всегда очень тщательно готовилась к свиданиям. В этот раз она особенно старалась. Накрыв и красиво сервировав стол, она поставила на красные салфетки две свечи в бронзовых подсвечниках, застелила постель новым хрустящим, пахнущим свежестью бельем, приняла ванну, заправленную иранскими ароматическими солями. Когда она вытирала распаренное тело широким махровым полотенцем, от кожи шел пряный возбуждающий запах. Потом Наталья спрыснула дезодорантом подмышки и промежность, надела прозрачные кружевные трусики, чулки с резинками, примерила сильно открытый прозрачный бюстгальтер, но посчитала его лишним и забросила обратно в шкаф. Короткая узкая юбка, облегающая блузка и туфли на высоченной «шпильке» довершили наряд. Посмотревшись в зеркало, она осталась довольна собой. Теперь немного подкраситься — и будет полный порядок.
В это же время и Волк готовился к встрече. Он положил в карман два отрезка нейлонового шнура, откинув барабан, проверил боезапас «гауруса», сунул револьвер за пояс, но получилось ненадежно, и он переложил оружие за пазуху.
В дверь постучали. Обостренное чувство опасности заставило Волка прижаться к стене.
— Что надо? — устрашающим голосом спросил он.
— Открывай, свои, — по-чеченски ответил человек, стоящий в коридоре.
Волк щелкнул замком, и в номер вошел Дунда. Судя по мокрым волосам и выбритой физиономии, он пытался привести себя в порядок, но сквозь аромат дорогого одеколона все равно пробивался тяжелый дух подземелья.
— Поговорить надо! — Дунда был нетрезв и настроен довольно агрессивно. Волк знал, что рано или поздно этот момент настанет: земляки не склонны прощать обиды. Но место было неподходящим, да и время выбрано неудачно.
— Потом поговорим, мне надо уходить, — миролюбиво сказал Волк. — Вы что, уже закончили там, внизу?
— Закончили, сегодня уезжаем! — отрезал Дунда. — Сейчас говорить будем. Ты меня при всех оскорблял, а мне домой возвращаться!
Действительно, по обычаям гор он не мог вернуться с висящей на воротнике обидой. Сразу пойдут разговоры, что Дунда не мужчина. Когда офис Лекаря штурмовали, автомат бросил и на бабу залез. А потом с мертвой свое дело сделал. Позор на весь род. И хотя никто его так поступать не заставлял, ему надо найти виновного.
— Ты зачем бабу застрелил, когда я свое дело делал? И еще сыном шакала назвал, сказал, что из-за меня Бислана убили! За слова отвечать надо!
Он хотел сделать виновным Волка. Тот ощерился, но сдержал прилив злобы. Между кавказцами ссоры кончаются большой кровью. Поэтому до крайностей стараются не доходить.
— Кому Магомет поручил командовать? Вот я и командовал. Все под пули лезли, а ты на бабу. Я ее и пристрелил, чтоб ты отстал.
— Какой умный! А ты бы отстал, если уже начал дело делать? — Дунда подошел вплотную. — Из-за тебя все! Поставили командовать — вот и командуй, а ко мне не лезь! Тогда бы я не с мертвой, а с живой — и никакого позора!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!