Ассирийская держава. От города-государства - к империи - Михаил Молчанов

Конница. Стоит, пожалуй, присоединиться к мнению о том, что кавалерия ассирийцев являлась первой массовой искусственно созданной конницей.

Причины массового введения всадничества могли быть как результатом органической, эволюционной необходимости, так и внешними. К первому фактору можно отнести рост самой Ассирийской империи: увеличение территории и протяженности границ проходило параллельно с нарастанием экономического потенциала. Так вот, с одной стороны, нужно было найти эффективное средство контроля огромной, разноландшафтной территории. Таким средством и оказалась конница. С другой стороны, ресурсы и технологии позволяли комплектовать уже целые подразделения кавалеристов, защищенных железным чешуйчатым доспехом и вооружённых копьём и стрелами с железными наконечниками. Всадник сидел уже на крупной лошади — давал себя знать процесс селекции и отменное питание животных. Такой кавалерист верхом на коне сам по себе уже представлял единый организм, по пробивным возможностям равный, к примеру, лёгкой колеснице, а по экономическим параметрам дешевле её. К внешним факторам можно отнести то, что, расширяя свои пределы, империя неумолимо сталкивалась с массовой кавалерией номадов, будь то с севера или с востока, и должна была противопоставить ей равную по возможностям силу — то есть всё ту же кавалерию. И с этим она справилась.

Ассирийцы делили лошадей на две функциональные разновидности — под колесничную запряжку и верховых. Вторые ценились больше.

Что касается лошадиных пород начала I тыс. до н.э., то можно выделить местную разновидность типа пони (она эксплуатировалась, к примеру, эламитами) и крупных животных, поставлявшихся в Ассирию с севера. Последние как раз и находили активное применение в колесничных войсках и коннице. Родиной их были горные края Закавказья. Туда, за отборными лошадьми, уже со второй половины П тыс. до н.э. были нацелены многие походы ассирийских царей. Наконец, третьей разновидностью были лошади из Египта, позже называвшиеся кушитскими — тоже крупные. С ними Тиглат-паласар познакомился, овладев городом Газой. Кушитских лошадей неоднократно получал в дар Саргон II, а его сын Синаххериб активно стал внедрять их под колесничную запряжку для 4-х человек. При Асархаддоне и Ашшурбанипале лошади упомянутых элитных пород выводились ассирийцами уже самостоятельно.

Лошади являлись государственным имуществом, но в мирное время содержались, не без помощи государства, самими кавалеристами и колесничими в местах их проживания. Подобно людскому контингенту, лошади также проходили процедуру смотра. Происходило это, как правило, в течение марта — мая, чтобы к июню — сезону походов, была достигнута полная готовность. В каждую провинцию для проведения сбора лошадей центр высылал двух служащих вместе с заведующим конюшен{120}.

Лошадей собирали в пунктах сбора пиррани, располагавшихся в Ниневии, Дур-Шаррукине, а также на территории экал машарти в Кальху.

Как мы уже видели, с митаннийским типом тренинга лошадей ассирийцы ознакомились ещё в среднеассирийский период. Где-то к началу I тыс. до н.э. местные коневоды составили свои комментарии к нему, касающиеся, в частности, снаряжения верхового коня{121}.

Большое значение придавалось дрессировке лошадей. Их акклиматизировали и готовили к движению различным аллюром. Тренинг начинался осенью. Тренировки проводились как на свободном поле, так и на специальных площадках — ипподромах со скаковой дорожкой, ограниченной барьером и имевшей по длинной прямой 300 м, по короткой — 150 (или 240) м. На одном и том же ипподроме тренировались как верховые, так и колесничные лошади.

Архивы из Ниневии повествуют, что царские конюшни в среднем получали 100 новых лошадей ежедневно. Всё, что связано было с кавалерией и обеспечением армии лошадьми, замыкалось при Саргоне II на такой персоне как Набу-шуму-иддина, который постоянно рапортовал царю о том, сколько, откуда и каких лошадей прибыло, и спрашивал, как ими распорядиться далее{122}. Через него проходило и снабжение кавалеристов всем необходимым. Блага (мельничные жернова, кровати, стулья, прочие предметы домашнего обихода, свиньи и прочее) из хозяйств вельмож перераспределялись служащим конницы, причём проходило это поэтапно — партия распределялась на 50 кавалеристов, затем следовала ещё одна и так далее.

Судя по корреспонденции Набу-шуму-иддины, практически каждый день из разных областей-провинций в центр поступало от нескольких десятков до нескольких сотен лошадей на разные нужды (в кавалерию, под колесничную запряжку и т.д.).

Территория Урарту и прилежащих областей являлась одной из главных целей походов ассирийских царей-военачальников. Ведь здесь обитали племена, разводившие табуны лошадей. Область Суби (восточное побережье озера Урмия) являлась одним из таких мест.

Кстати, именно применение кавалерии позволило Саргону II нанести решающее поражение урартскому царю Русе в 714 г.

Первые конные подразделения Ассирии — всадники-копейщики и всадники-лучники — появились в IX веке до н.э., в правление Тукульти-Нинурты II, или чуть ранее. По крайней мере, судя по рельефам на Балаватских воротах, уже в середине IX веке до н.э. в сражении вкупе с колесницами действуют конные пары, очевидно, представлявшие собой вспомогательный род войск (поддержка колесниц, преследование разбитого противника и т.д.). Каждая такая пара верховых воинов состояла из копьеносца и лучника, первый держал при этом повод и своего коня, и коня стрелка. Таким образом, кавалерийская команда строилась подобно колесничной: возница преобразился в копейщика со щитом, защищавшего лучника и управлявшего своим конём и конём напарника; что до лучника, то он лишь пересел с колесницы на лошадь. Упряжь при этом сохранилась колесничная. Поэтому исследователи видят в такой кавалерийской паре переходный этап развития от колесницы к всаднику. В ряде случаев задний седок спешивался и выступал в качестве пехотинца.

Эти первоначальные всадники используют ещё довольно неуклюжую и неудобную посадку «как на осле». Неудобна она как для самого верхового, так и для коня. Отмечено, что всадник в этом случае соскальзывает на круп во время галопа и держаться ему, собственно, не за что, поскольку ноги всё время уходят назад. Испытывает трудности и само животное, ведь при таком способе центр тяжести коня находится по линии от основания шеи к копытам передних конечностей.

Однако кавалерийское дело не стояло на месте и уже с самого начала, с IX века до н.э., набирало темпы развития. Вторая половина VIII — первая четверть VII века ознаменованы рядом продуктивных новшеств в кавалерийском деле. Уздечка стала более плотно прилегать к голове лошади, чаще стали использоваться кожаные ошейники, служившие в роли защитного вооружения верхового коня, для управления животным всадники стали использовать тяжёлые кисти-наузы, с помощью которых повод фиксировался на шее лошади, чтобы освободить руки для стрельбы{123}.

В целом при Тиглатпаласаре III кавалерия окончательно оформляется в самостоятельный род войск. Сначала она всё ещё нуждалась в поддержке легкой пехоты, но довольно быстро обретает полную самостоятельность. В данный период меняется посадка конника, он может уже сам управлять животным и сражаться на нём, зачастую всадник вооружён даже и копьём и луком одновременно. Кавалеристы действовали врассыпную и в сомкнутом строю.