Проклятие убийцы - Кевин Сэндс

– Клубника действовала на него как яд. Однажды он воспользовался этим, чтобы избавиться от врага – лорда Гастингса. Ричард назначил ему аудиенцию, а перед тем съел немного клубники. Во время встречи он покрылся сыпью и обвинил Гастингса в том, что тот наслал на него проклятие. Несчастного барона схватили и отрубили ему голову.

Тома до глубины души потрясло, что простая еда может оказаться смертельной.

– Не рассказывай мне такие вещи!

Мы шли, то и дело поглядывая наверх, но, похоже, всех нападавших уже изгнали из сада. Двигаясь по следу из раздавленных ос, мы пришли в дальний конец Тюильри, где бородатый садовник в тяжёлых перчатках зажигал пропитанный маслом факел.

– Будьте осторожны, мсье, – сказал он, – там осиное гнездо.

Держась на приличном расстоянии, я посмотрел в просвет между ветками, но разглядел лишь сероватую, тонкую как пепел оболочку гнезда, валявшегося на земле под деревом.

– Я знаю, что во Франции теплее, чем в Англии, – сказал я садовнику, – но нормально ли, что осы ещё живы, когда зима так близко?

– Нет, мсье, это очень странно. – Садовник был сильно встревожен и заметно напуган. – Я не знаю, откуда взялось гнездо.

– Это вы сбили его с дерева?

– Нет, мсье. Должно быть, оно упало, когда мимо проходила Её Величество и гости.

Я посмотрел вверх. Конечно, я не был специалистом по осам, но всё же… Я не видел ни обрывков серой бумажной оболочки, ни чего-то иного, позволяющего предположить, что гнездо висело на дереве. Мне вспомнились слова Салли: осиные укусы были ядом для принца. И садовник не зря испугался – ему за это попадёт. Допустить, чтобы посреди королевского сада осы устроили гнездо, было верхом некомпетентности… Вот только я бы поставил все луидоры из своего кошелька на то, что гнездо не отсюда. Убийца принёс его, зная, что королева, герцогиня, их гости и дети будут прогуливаться сегодня утром по Тюильри. Ещё одно покушение на королевскую семью. На сей раз целью стал ребёнок Миэтты. И снова: всё устроено так, что выглядит как несчастный случай. И снова: я не смог это предотвратить.

Я стоял, чувствуя, как меня переполняет отчаяние. Усиленная охрана на кухне ничуть не смутила убийц. Они просто нашли другие способы. Я подумал о бесчисленных ядах, спрятанных в моей комнате, в ящичке из вишнёвого дерева. Допустим, убийцы больше не смогут добавить мышьяк в королевское питьё или рыбу фугу в рагу, но вдруг у них в распоряжении есть что-нибудь вроде кураре? Тогда им не надо даже подходить к кухне. Можно намазать ядом булавку и воткнуть её в стул. Едва лишь Миэтта на него сядет – всё будет кончено.

Садовник положил факел на гнездо. Бумага затрещала. В клубах дыма затанцевали клочья лёгкого серого пепла, взлетая в потоках тёплого воздуха.

– Пошли, – сказал я Тому.

– Куда? – спросил он.

– В город.

– В город? А куда именно?

Я покачал головой:

– Хотелось бы мне знать.

Сперва мы заехали в Пале-Рояль. Миэтта со своей свитой поспешно вернулась домой, и прежде чем идти в город, я хотел убедиться, что все – особенно Салли – в полном порядке.

Я встретил Салли уже на выходе, переодевшуюся в менее официальное платье. Девушка выглядела уставшей.

– Одна из дам умерла, – сказала она. – Миэтта заперлась в спальне со своим сыном и самыми доверенными фрейлинами. Думаю, они не выйдут оттуда до вечера.

Это радовало. Сидя взаперти, женщины будут в большей в безопасности. Если, конечно, кто-нибудь не отравит их еду.

– Ты нашла графиню?

Салли покачала головой:

– Она уехала в город. После утреннего унижения ей не хотелось быть здесь, когда вернутся девушки.

– Мы тоже идём в город, – сообщил я. – Хочу осмотреться. Мне нужно… – Я махнул рукой. – Сам не знаю, что мне нужно.

– Тебе не даёт покоя загадка Вуатюра?

– Я чувствую, что это как-то связано с Парижем, – сказал я. – Но Париж я совсем не знаю. Мастер Бенедикт часто говорил, что если не можешь найти ответ, нужно отойти в сторону и позволить разуму самому найти его для тебя. Так я и сделаю: буду бродить по улицам и надеяться, что ответ придёт сам собой.

Салли погладила пальцем шнур на своём рукаве.

– А можно, я немного погуляю с тобой?

– Конечно, – сказал я. – Тебе не нужно спрашивать разрешения.

– Мне хочется куда-то выйти.

– Хорошо. – Я посмотрел на неё с любопытством. – Что именно ты хочешь увидеть?

Она закусила губу.

– Мою семью.

Мы вышли из дворца и направились на восток. Улицы, как обычно, были забиты народом. Повозки застревали в переулках.

Будучи дворянами, мы с Салли имели право идти по краю улицы, приподнятой над мостовой. Том двигался перед нами, изображая охранника, и посему тоже избежал прогулки по середине дороги, где текли нечистоты и где надлежало ходить простолюдинам. Впрочем, от запаха всё равно некуда было деться.

Заявление Салли стало для меня неожиданностью – мягко говоря. Она оказалась в Крипплгейтском сиротском приюте, когда ей было восемь лет – после того, как её родители погибли, плывя по торговым делам во Францию.

– Я и не знал, что у тебя остались какие-то родственники, – сказал я.

– В Англии и не осталось, – сказала она. – Мои единственные родственники здесь.

– И кто они?

– У моего отца был старший брат Гастон. Мой дед умер, поэтому Гастон занимается всеми делами, но отец говорил, что настоящая глава семьи – бабушка. – Салли нервно погрызла ноготь. – Меня назвали в её честь.

– Ты их видела раньше? – спросил Том.

– Нет. Они… были не слишком довольны отъездом отца. Как-то он рассказал, что они разозлились, когда он женился на моей матери. – Салли покачала головой. – Я даже не уверена, что они все ещё живут в своём старом доме. Воспитатели из Крипплгейта отправили туда письмо, когда я попала в приют, но не получили ответа ни от бабушки, ни от дяди. Я просто надеюсь, что найду каких-нибудь их соседей и расспрошу, что сталось с моей семьёй.

Салли знала, что старый дом её отца расположен в северо-восточной части города, называемой Маре – Болото. Когда-то на месте этого района в самом деле было болото, осушенное, по странному совпадению, тамплиерами – больше четырёхсот лет назад. Улица, на которой когда-то жила семья отца, именовалась Rue des Deux Portes – улица Двух Ворот.

Отец говорил Салли, что над дверью дома есть знак – драгоценный камень и гора. Пока мы ходили, я начал задаваться вопросом: может, письма от воспитателей Крипплгейта не доходили до родственников Салли вовсе не потому, что те переехали? Не исключено, что курьер просто не нашёл нужный дом. Мы спросили у проходящего мимо торговца чернилами, как найти улицу Двух Ворот.