Приключения Чиполлино - Джанни Родари

– Будь здоров, отец!

Старик скрылся в своей камере. Камера Чиполлино была двумя этажами ниже, в подземелье. Теперь, когда Чиполлино повидался наконец с отцом, камера уже не казалась ему такой тёмной. В конце концов, немножко света всё же проникало сюда через окошечко, выходившее в коридор. Однако света было так мало, что можно было видеть только слегка поблёскивавшие штыки Лимончиков, шагавших взад и вперёд по коридору.

На следующий день, когда Чиполлино, чтобы убить время, считал, сколько раз промелькнут за окошечком штыки часовых, он вдруг услышал, как его зовёт какой-то странный, едва уловимый голосок, идущий неизвестно откуда.

– Кто меня зовёт? – спросил он удивлённо.

– Посмотри-ка на стенку.

– Смотрю во все глаза, но и стены-то не вижу.

– А я вот здесь, у окошечка.

– А, теперь вижу! Ты паук. Да что ты тут делаешь? Ведь здесь и мух-то нет.

– Я паук Хромоног. Моя паутина в камере верхнего этажа. Когда я хочу есть, то заглядываю в свои сети и всегда нахожу там что-нибудь съедобное.

Какой-то Лимонишка грубо стукнул в дверь:

– Эй, замолчи! С кем ты там разговариваешь?

– Я читаю молитвы, которым меня научила моя мать, – ответил Чиполлино.

– Молись потише, – приказал тюремщик. – Ты нас с ноги сбиваешь! Лимончики были такие тупицы, что при малейшем шуме не могли идти в ногу.

Паук Хромоног спустился пониже и прошептал своим тонким, как паутинка, голоском:

– Я принёс тебе письмецо от отца.

И действительно, он опустил опутанную паутиной записочку. Чиполлино схватил её и сейчас же прочёл. В записочке говорилось:

«Дорогой Чиполлино, я знаю все твои приключения. Не огорчайся, что дела твои идут хуже, чем ты ожидал. На твоём месте я вёл бы себя так же, как ты. Конечно, сидеть в тюрьме очень неприятно, но я полагаю, что здесь ты многому научишься и у тебя будет время поразмыслить о том, что ты видел и пережил. Тот, кто принесёт тебе это письмо, – наш тюремный почтальон. Доверься ему во всём и пошли мне через него весточку. Горячо обнимаю тебя. Твой отец Чиполлоне».

– Прочёл до конца? – спросил Хромоног.

– Да, прочёл.

– Ладно. Теперь положи письмецо в рот, разжуй и проглоти. Стража не должна его видеть.

– Сделано, – сказал Чиполлино, разжёвывая записку.

– А пока, – сказал Хромоног, – до свидания.

– Куда ты идёшь?

– Почту разносить.

Тут только Чиполлино разглядел, что у паука висит на шее сплетённая из паутинок сумка – вроде той, какую носят почтальоны. Сумка была полна записочек.

– Ты разносишь эти письма по камерам?

– Уже пять лет, как я этим занимаюсь: каждое утро обхожу камеры и собираю письма, а потом их разношу. Охрана ещё ни разу меня не поймала и не нашла ни одной записочки. Таким образом заключённые могут поддерживать связь друг с другом, не боясь, что их письма перехватят.

– А откуда они берут бумагу?

– Они пишут вовсе не на бумаге, а на обрывках рубашек.

– Теперь я понимаю, почему у этой записочки был такой странный вкус, – сказал Чиполлино.

– А чернила, – продолжал паук, – делаются из арестантской похлёбки с примесью толчёного кирпича.

– А кирпич откуда?

– Да ведь стены-то в тюрьме кирпичные!

– Понятно, – сказал Чиполлино. – Заходи, пожалуйста, завтра в мою камеру. Я тебе дам письмецо.

– Обязательно зайду, – обещал почтальон и отправился своим путём, чуть-чуть прихрамывая.

– Ты что, ушиб ногу? – спросил Чиполлино, – Да нет, это ревматизм. Понимаешь ли, мне вредно жить в сырости. Я уже старик, мне бы нужно переселиться в деревню. Там у меня есть брат, который живёт на кукурузном поле. Каждое утро он раскидывает меж стеблей свою паутину и целый день наслаждается солнцем и чистым воздухом. Он много раз приглашал меня к себе, но ведь я не могу бросить свою работу. Когда берёшься за что-нибудь, так уж надо выполнять дело до конца. А кроме того, у меня свои счёты с принцем Лимоном. Его придворный лакей убил моего отца: прихлопнул бедного старика на кухне. Там на стенке до сих пор ещё осталось чуть заметное пятнышко. Иногда я захожу поглядеть на этот памятный мне след и говорю себе: «Когда-нибудь и принца Лимона прихлопнут, да так, что даже и следа не останется». Правильно я говорю?

– Никогда я ещё не видел такого благородного паука! – с восхищением сказал Чиполлино.

– Каждый делает что может, – скромно ответил маленький почтальон.

Прихрамывая, он добрался до окошка и пролез в коридор под самым носом у какого-то Лимонишки, который в эту минуту заглянул в «глазок», чтобы удостовериться, все ли в порядке.

Выбравшись из камеры, Хромоног спустился по паутинке и отправился дальше по своим делам.

Чиполлино теряет всякую надежду

В тот же день Чиполлино оторвал клочок от своей рубашки и разделил его на несколько кусков.

«Вот и почтовая бумага, – подумал он с удовлетворением. – Теперь подождём, пока принесут чернила».

Когда Лимонишка принёс ему похлёбку на ужин, Чиполлино не стал её есть. Ложкой он наскрёб со стены немного кирпича, насыпал его в воду и хорошенько размешал, а затем черенком той же ложки написал несколько писем.

"Дорогой отец! – говорилось в первом письме. – Ты помнишь, что я тебе обещал? Так вот, эта минута приближается. Я все хорошо обдумал. Целую тебя.

Твой сын Чиполлино".

В письме, адресованном Кроту, говорилось:

"Милый старый Крот, не думай, что я тебя забыл. В неволе мне делать нечего, и я всё время думаю о старых друзьях. Я думал, думал и придумал, что ты, наверно, можешь помочь мне и моему отцу. Я знаю, что это нелегко. Но если тебе удастся собрать сотню кротов, то общими усилиями вы преодолеете все трудности. Жду твоего скорого ответа, то есть жду тебя в своей камере. Итак, до свидания.

Твой старый друг Чиполлино".

Постскриптум:

«Здесь у тебя глаза не заболят. В моём подземелье темнее, чем в чернильнице».

Третье письмо гласило:

"Дорогой Вишенка! Я о тебе ничего не знаю, но уверен, что ты не приуныл после нашей неудачи. Даю тебе слово, что скоро мы рассчитаемся с кавалером Помидором сполна. Здесь я подумал о многом, о чём не было времени думать на воле. Жду твоей помощи. Посылаю тебе письмо для Крота. Положи его в условленном месте. Скоро напишу ещё. Привет всем.