Ближе - Катерина Лазарева

Приняв решение, опускаю руки, приподнимая Инну за соблазнительную попу, сжимая, вырывая в свою шею новый тихий стон. Девчонке явно нравится, когда я так её держу, обхватывает меня ногами и руками, а сама крепче жмётся.

От этого, конечно, нешуточно кроет, но всё-таки умудряюсь сохранить рассудок и донести неё до кровати. Там опускаю Инну на застеленную постель, сразу же скользя губами на плоский живот, попутно стягивая с неё шорты.

— Ладно, — неожиданно слышу срывающийся её голос. — Я согласна…

И хоть мне офигеть как не до разговоров, но это же Инна. Её слова как вбиваются в подсознание, так и не вытащишь. Ведь звучали будто не о постели, о чём-то другом. На действия, которые у нас тут намечаются, они и не нужны были. И без них всё обоим понятно.

Слегка приподнимаюсь над ней. Инна смотрит на меня, в глаза, немного коварно, но в то же время соблазнительно доверчиво.

— На что? — спрашиваю почти без эмоций, хотя сам чуть ли не по-дурацки замираю.

В голову ведь только один ответ напрашивается с учётом моего недавнего признания. Я, конечно, не предлагал напрямую быть вместе, но Инна и без того могла уловить.

Никогда не считал необходимостью проговаривать изменившиеся отношения, но с ней это чуть ли не важным становится. Настолько, что пока и не действую, просто смотрю, оставив одной руку на её бедре, а второй облокачиваясь о кровать.

— На секс с вами, — неожиданно выдаёт она с самым серьёзным видом. Я озадаченно хмурюсь, но не успеваю придумать колкость по поводу того, что это и так понятно. Потому что наглая девчонка уверенно добавляет: — За проживание здесь.

Озадаченно хмурюсь, хотя в сознании уже начинается наклёвываться осознание. Инна снова отталкивает меня, только на этот раз более изощрённо?

Она ухмыляется моему недоумению. Почти насмешливо.

— Как я говорила, вы в этом хороши, а у меня напряг с деньгами, — чуть ли не мурлычет она, проводя пальчиками мне по груди и прессу.

И этот тон, и действия безошибочно воспринимаются как издевательство. Инна лежит передо мной, вся такая соблазнительная, демонстративно и по факту готовая. Но то, что при этом говорит…

И ведь наплевать на причины этого её поведения. Даже если они вызваны внутренней паникой по поводу того, как мы становимся близки.

— Мне не нужны твои деньги, — жёстко отрезаю.

Бесит понимание, что никак до неё сейчас не достучаться, что бы ни говорил. Мне отрезают любые возможности. Наброшусь на Инну сейчас — получу лишь физическое удовлетворение, а она — моральное. Ведь решит, что победила. И что всё будет по её правилам.

А мне вообще плевать на все эти правила. У нас не соревнования. У нас проблемы, и они гораздо крупнее, чем я думал.

— Я заметила, что вам нужное другое, — не теряется тем временем Инна и тянется к моей ширинке.

Резко поднимаюсь, тем самым отталкивая её руки. Кто б знал, как тяжело мне это даётся. Тело вопит, чтобы я наплевал на всё и взял, что мне предлагают — а остальное разгребал бы потом.

Но фигня в том, что ничего бы я тогда не разгрёб. Может, с любой другой девушкой бы да, но не с Инной. Вот вообще не удивлюсь, если она сейчас только наполовину издевается и устанавливает дистанцию, а на другую — вполне себе верит, что я только за сексом к ней лезу. По сути, не так много у меня было возможностей доказать обратное.

— Не то ты заметила, — почти невозмутимо сообщаю, столкнувшись с её вызывающим взглядом. — Ну да ладно. Пока ты всё равно не сможешь воспринять меня правильно.

Я мог бы сказать ей, что прекрасно вижу все её колючки и то, что за ними скрывается. Мог бы дать понять, что пробегался взглядом по её перепискам, пока искал её. Что знаю, что кроме одного жалкого раза с Денисом, у неё ничего до меня ни с кем не было. Что безошибочно уловил, насколько остро она прочувствовала все моменты нашей близости и насколько открылась, сама того не зная.

Я мог бы пообещать ей, что сделаю всё возможное, чтобы Инна мне доверилась и никогда об этом не пожалела. Рассказать, как много для меня она стала значить.

Но какой смысл, если меня просто не готовы слышать? И не услышат.

Сейчас и вправду лучшее, что я могу сделать для нас обоих — уйти.

Я оставил деньги на столике в коридоре. Всю сумму, что всучила мне Инна, когда только пришёл. К счастью, она меня не провожала, поэтому никаких сопротивлений по возврату не возникло. Хотя не уверен, что они вообще были бы. Более непредсказуемой девчонки не найти.

Серьёзно она говорила про «напряг с деньгами» или нет — неважно. Повод вернуть их у меня был. О витаминках уж тем более молчу, я их в любом случае оставил бы.

Инна никак не отреагировала на это. По крайней мере, не писала мне и не звонила. Не сомневаюсь, что обнаружила — на видном месте положил. А потому молчание воспринял скорее как хороший знак. Лишних сопротивлений не было.

Но не было и контакта. Никакого. Уже неделю как. Ни с моей стороны, ни уж тем более с её.

Сначала я хотел дать ей куда меньшую паузу — не беспокоить два или три дня. Не ходить к ней, не писать и не звонить — чтобы дать Инне время соскучиться и переосмыслить случившееся между нами. Вспомнить мои слова, принять их, обдумать. Уверен, наедине с собой она гораздо более открытая и сможет признать правду.

Надолго бы меня не хватило — я и не ставил себе такую цель. Во-первых, Инна пока сидит у меня дома, без балета, учёбы или работы. Предоставлена только себе и обстановке вокруг, в которой много меня. К тому же, ещё и Лана навещает. В общем, даже выделенного времени могло хватить, чтобы добиться нужных целей. Хотя бы послабления получить. Ну а во-вторых, я не то чтобы рассчитывал на грандиозные перемены, а потому особых причин ограничивать себя встречами с девчонкой не было.

Вот только получилось иначе. После исключения Инны из академии на меня навалилось множество проблем. Во-первых, мне поручили в таком случае организовать конкурс для желающих на её место, полностью продумать все задания и организовать проведение мероприятия. И всё в кратчайшие сроки. Во-вторых, немало усилий приходилось прилагать и к восстановлению подорванного доверия коллег. С этим, конечно, было меньше проблем — сказывались былые заслуги. Но всё равно поднапрячься пришлось. Всё-таки работа в этой академии — мировой престиж и море возможностей, не говоря уж о достойной оплате. Логично, что от меня и требовалось много, не только давалось.

Я был готов к тому, что придётся немало огребать за ошибку с Инной, да и в какой-то степени решил, что ещё легко отделывался. Но в этой суматошной неделе буквально каждый день был расписан чуть ли не по часам. Я приходил в академию рано утром, а возвращался обратно одним из последних, ближе к ночи. И всё, что мог — вырубаться иногда и не поев, чтобы повторить всё то же самое на следующий день.