Запад-81 - Александр Викторович Горохов

да пришедшие ей на помощь 3-й батальон и танковая рота 339-го гвардейского мотострелкового полка, отступившие от Меркине к Варене. Тем не менее, весь день 25 июня они сдерживали яростные атаки подразделений 5-го армейского корпуса немцев. Литовцы даже несколько воспрянули духом, получив столь мощную поддержку, но полностью дезертирство из литовской дивизии не прекратилось. Тем более, к вечеру подошли уцелевшие после разгрома под Меркине части 18-й немецкой моторизованной дивизии. И после длительных согласований между штабами фронтов и Москвой «литовская» дивизия и 3-й батальон получили приказ отходить на Вороново и Радунь, чтобы усилить позиции 21-го стрелкового корпуса, занявшего оборону севернее Лиды.

Во время марша численность дивизии снова сократилась: ну, не очень-то хотелось некоторым литовцам уходить с родных земель куда-то в Белоруссию…

События в общем целом отставали от известной нам истории на пару дней. Где-то больше, где-то меньше. Но тенденция к образованию «Белостокского мешка» пока сохранялась, пусть и в меньшем масштабе. По крайней мере, немцам не удалось в первый же день перерезать пути отхода нашим войскам из-под Гродно на Лиду, а сам областной центр пока ещё был советским. И у 57-го моторизованного корпуса Третьей танковой группы не было возможности беспрепятственно катить на восток, походя сминая лишь лёгкие заслоны красноармейцев. Пока не было. До тех пор, пока 12-я и 19-я танковые дивизии, застрявшие в лесах под Меркине, не выберутся на оперативный простор.

Прода от 29.01.23

Майор Игорь Старовойтов, 26 июня 1941 г, 16:20, аэродром «Журжево»

Наши вчерашние штурмовки наступающих немецких танковых колонн не спасли 5-ю танковую дивизию, отходящую от Алитуса. Немного задержали фрицев, позволили ей хоть как-то подготовить позиции, но к полудню всё было закончено: остатки дивизии сегодня ушли из-под Вильнюса в сторону Ошмян, в Белоруссию. А фашисты вошли в столицу Советской Литвы. Всё-таки одной танковой дивизией, да ещё и понёсшей серьёзные потери, было невозможно удержать натиск двух танковых и двух моторизованных дивизий противника. Эскадрилье осталось только проштурмовать дороги с движущимися по ним тыловыми подразделениями Третьей танковой группы.

Немцы при нашей штурмовке стараются поскорее развернуть малокалиберную зенитную артиллерию, но это редко у них получается. Слишком уж быстро мы летаем. По наводке одного самолёта, летящего в отдалении на большой высоте, выходим на такую колонну метрах в трёхстах над землёй, делаем горку и лепим ракетами на пологом пикировании. В крайнем налёте заметил даже подобие самодельной зенитной самоходки: установленную в кузов грузовика 20-мм зенитку. Но поймать Миги в прицел очень сложно, а двух заходов нам обычно хватает, чтобы выпустить все реактивные снаряды. После этого, правда, всё равно ничего не видно из-за поднявшихся дыма и пыли. И поскольку приходится экономить снаряды самолётных пушек (их здесь ещё не производят), третьего захода не делаем.

Пробовали они и сопровождать колонны истребителями, но очень быстро поняли, что это ведёт ещё и к серьёзным потерям самолётов. Ведь одна пара в эскадрилье обязательно идёт без эрэсов, и её задача — сбивать мессеры, буде такие встретятся над местом выполнения боевой задачи.

Наши же воздушные хулиганы приноровились глушить немцев звуковым ударом, проходя над ними на высоте 100–150 метров на сверхзвуковой скорости минут через пять после штурмовки. Звук двигателя никто не слышит, самолёт замечают секунды за три до того, как он окажется над ними, после чего следует такой грохот, что многих просто сбивает с ног ударной волной, а с грузовиков срывает тенты.

Хуже того, возникла «мода» расправляться с самолётами-разведчиками Хеншель-126, обзываемыми «костылём», и «Шторьх» без применения пушек. Просто кратковременно выходили на сверхзвук, пролетая над ними метрах в пятидесяти. Эффект оказался потрясающим: самолётик просто опрокидывало в воздухе, срывало с него перкалевую обшивку, и машина беспорядочно рушилась вниз.

Не исключаю, что наш донжуан Икрамов сделал такое ради того, чтобы покорить сердце самой молодой из стюардесс Ил-18. Не зря же он помчался к ней с букетиком полевых цветов, намереваясь объявить: «Эту воздушную победу я посвящаю вам». Так или не так, но вчера я засёк его с ней на лавочке. Причём, предмет воздыхания Талгата рыдал ему в плечо.

— И зачем было доводить девушку до слёз? — подколол я его после завтрака.

— Это не я, — вздохнул лейтенант. — У Риты же там, в нашем времени, осталась трёхлетняя дочь. Я её просто успокоить хотел, товарищ майор.

— И как? Успокоил?

— Ну, пока не так, как вы подумали. И не так, как мне хотелось бы. Но надежда есть, — подмигнул он.

— Трёхлетняя дочь? Так она, выходит, старше тебя?

— Товарищ майор, что такое разница в два года? Главное ведь, что она человек хороший.

— Главное не это. Главное — чтобы ты не забывал про то, что мы на войну попали. И за четыре боевых дня полк потерял уже три самолёта и одного лётчика. И старайся сделать так, чтобы твоей Рите не пришлось плакать ещё и из-за тебя.

Хотя, откровенно говоря, радостно за парня: почти все лётчики эскадрильи потеряли там, в будущем, свои семьи. А этот, будем, надеяться, найдёт здесь, в прошлом.

Я не зря напомнил Икрамову об опасностях пилотской жизни. Сегодня на совещании у командира полка нам сообщили, что местонахождение страшных для них «молний Тора» теперь известно немцам. И отныне на аэродроме будет постоянно дежурить не пара, а звено истребителей. Круглосуточно.

— На ракеты ПВО надейся, но и сам не плошай, — резюмировал полковник.

С этим ясно. Я на их месте тоже попытался бы уничтожить точку базирования самолётов, доставивших им столько неприятностей. Как наши узнали об этом, прямо не было сказано, но прозвучало так, что я заподозрил радиоперехват передачи их агента. Вполне может быть: аппаратура у связистов из 1981 года не идёт ни в какое сравнение с местной. Кроме того, на учениях «Запад-81» планировалось испытать автоматизированную систему управления войсками. Вряд ли в прошлое перенеслась она вся, но какие-то ЭВМ из её состава могли оказаться и в одном из гарнизонных командных центров. Значит, есть возможность дешифровки вражеских радиограмм.

— Товарищ полковник, личный состав задаёт вопросы, когда возобновятся киносеансы. С развлечениями у нас, как вы знаете, не очень, так хотя бы начать крутить кино…

— С кино тут такое дело, — взял слов замполит. — Все наши ленты изъяли и отвезли в Москву.

— Ясно, — вздохнул кто-то за спиной. — На проверку…

— Часть на проверку, а часть после проверки — сразу на тиражирование. Вы же помните фильм «Парень из нашего города»? А ведь он снят в 1942 году. И зачем тратить деньги на его съёмки, если он уже есть в нашей кинотеке? То же самое с пластинками и магнитофонными записями. Так что не удивляйтесь, если вдруг услышите по радио любимую многими «Як-истребитель»