Семь чудес и затерянные в Вавилоне - Питер Леранжис

И она по очереди потянула за каждый, но ничего не произошло.

– У нас тут рисунок, а не стихи, – вздохнул Марко.

– Да, но это гептакиклос, Марко, – сказал я. – Круг семи. Семь кубиков. Кто бы это ни соорудил, он точно знал о локули! Он наверняка там. Я слышу Песню.

Я сделал шаг назад. Мозги отказывали. Звук заглушал разум. Я все ждал, когда вновь раздадутся крики виззитов, стражников. Где они застряли?

«Числа… порядок десятичной дроби…»

– Эли, напомни, что ты говорила насчет какого-то особого порядка в десятичной дроби? – попросил я.

Она задумчиво кивнула.

– Если взять любую дробь со знаменателем семь – одна седьмая, две седьмых, пять седьмых – неважно, – и перевести ее в десятичную, то получишь один и тот же набор цифр, который будет повторяться раз за разом.

– Ненавижу дроби, – простонал Марко.

– Ежот я, – согласился Касс.

Я попытался вспомнить этот порядок.

– Ладно, берем одну седьмую. Получается единица, деленная на семь. Мы уже использовали этот порядок, чтобы открыть замок.

– Посветите мне, пожалуйста, – Касс присел и начал чиркать по земле:

– Чувак, ты умеешь делить в столбик? – удивился Марко. – Калькулятором не пробовал пользоваться?

– Сто сорок две тысячи восемьсот пятьдесят семь миллионных! – не обратив на него внимания, возвестил Касс. – Если продолжить, получатся те же цифры, в том же порядке.

– Ладно, давайте попробуем, – Эли тут же дернула за первый кубик и потянулась к следующему. – Один… четыре… два… восемь… пять… семь!

– Вуаля! – воскликнул Марко, дернув за задвижку.

Безрезультатно.

Вдалеке послышались голоса. Едва различимые, но в них все же ясно слышалась ярость.

– Нам не выбраться отсюда живыми, – прошептала Эли.

Я помотал головой.

– Стражники уже давно должны были быть здесь, – возразил я. – Думаю, они напуганы. Если повезет, у нас есть еще немного времени.

Краем глаза я заметил под соседним камнем какое-то резкое движение и инстинктивно отпрыгнул. Показалась голова, и к нам шаркающей походкой направился огромный ящер. Леонард, затаившийся до того момента в кармане Касса, выпрыгнул на землю.

– Эй, а ну назад! – закричал Касс.

Он наклонился, подхватив любимца, и в эту секунду к нам метнулась чья-то тень.

– Зу-у-кулулулу! Какк! Какк! Какк!

Захлопали крылья, и огромная черная птица, спикировав к земле, приземлилась почти ровно в том месте, где стоял Леонард, вонзив когти в расчеты Касса. С разочарованным криком она прыгнула на вавилонского ящера, промахнулась и улетела прочь, не замолкая ни на секунду.

Голоса за стеной затихли. Я различил удаляющиеся шаги стражников.

– Она уничтожила мое деление, – вздохнул Касс, смотря на следы когтей на земле.

«Эти знаки, может быть, и выглядят для тебя птичьими следами на песке, но они являются числами».

В воображении вспыхнуло горящее от нетерпения лицо Бегада, когда он пытался загрузить нас знаниями. Я вновь взглянул на гептакиклос.

– Это не шляпка, – сообразил я. – Это клинообразное число! Помните, Бегад пытался нас ему обучить? Но я не помню…

– Единицы! – воскликнула Эли. – Этим символом обозначали единицу!

– А раз их здесь два… – начал Марко.

– Две седьмых! – перебил его я. – Нужно рассчитать два, деленное на семь!

Касс быстро стер прошлое вычисление и процарапал новое:

– Те же цифры, – наконец сказал он, – но в другом порядке. Как я и говорил.

Очень осторожно я дернул за второй кубик. Затем за восьмой. За пятый. Седьмой. Первый. И четвертый.

С громким «клац» задвижка скользнула вниз, и дверь открылась.

– Ау! – позвал я.

Марко направил внутрь факел. За дверью оказалось помещение размером с гимнастический зал, причем совершенно пустое. Одни голые стены, куда ни посмотри.

– Пусто, – сказал он.

Эли сунула голову в проем.

– Хочешь сказать, в такой огромной комнате ничего нет?

Я забрал у Марко факел и сжал его в правой руке.

– Эй! Есть кто-нибудь?

Касс, Эли и Марко следовали за мной по пятам. Многократно повторяющееся эхо от наших шагов породило ощущение, что в зал зашла целая армия. Зато Песня гептакиклоса колокольным звоном гудела у меня в голове.

– Я сейчас оглохну, – пробормотал я. – Из-за этой Песни. Мы наверняка где-то рядом.

– Может, локулус под землей? – предположила Эли.

Марко для проверки затопал по полу, породив гулкое эхо.

– Забито намертво. Без инструментов не обойтись.

Вдруг с громким «вшших» слева направо что-то пронеслось.

– Ай! – вскрикнула Эли и упала на землю, держась за голову чуть повыше левого уха.

– Что случилось? – спросил я.

– Кажется, в меня стреляли, – отозвалась она.

Мы тут же присели рядом с ней.

– Но из чего? – удивился Касс.

– Дай-ка доктор Рамсей посмотрит, – Марко убрал ее руку. Вся ее ладонь была в крови, и он осторожно протер краешком своей туники ее ухо. – Тебе повезло, оно тебя лишь оцарапало.

– Но что меня оцарапало? – нетерпеливо спросила Эли. – Ай-яй-яй!

Я направил факел влево. Ничего и никого. Тогда я переместил руку вправо, в сторону, где затих свист. Голый пол и стена. Я начал медленно подниматься.

Вшших! Вшших! Вшших!

Мимо моего уха что-то пронеслось. Затем едва не задело плечо и подбородок.

– Пригнись! – завопил Касс.

Его крик упругим мячиком заскакал по комнате, а я практически растянулся на полу.

– Что происходит? – вскрикнула Эли.

Я посмотрел на стену, пытаясь обнаружить какую-нибудь дырочку или намек на соседнюю комнату, где бы мог скрываться палящий по нам.

Но ничего не увидел. Что бы в нас ни стреляло, оно было совершенно невидимо.