Тринадцатая ночь - Алан Гордон

— Убийство, — поправил я его, и он пристально взглянул на меня.

— Я не забыл, — сказал он. — Просто пока не нашел никаких доказательств вашей версии. В любом случае, мое представление прошло так хорошо, что Фабиан предложил мне остаться у них на службе, перебравшись жить во дворец. Я согласился. Учитывая сложившиеся обстоятельства, мне будет спокойнее спать там, чем в благотворительном пристанище.

— Звучит разумно. Кстати, должен сказать, твое владение здешним языком впечатляет, — заметил я.

— Я же родился в Спалато, разве вы не знали? Поэтому свободно говорю на местном наречии, прибегая к акценту лишь в особых случаях, так же как вы. Ведь я прав? Отец Геральд выбрал меня именно по этой причине. Ну и оценив, разумеется, мой исключительный талант.

— А позволил ли тебе означенный исключительный талант понаблюдать за конторой Клавдия?

— Естественно, позволил. Для нашей цели отлично подойдет черный ход, выходящий на боковую улочку. Еврей ушел на закате. Чуть позже, как я заметил, вышла пожилая служанка, а потом контора оставалась пустой.

— Пустой? А как насчет Клавдия?

— Должно быть, он ушел раньше или незаметно воспользовался черным ходом. Я же не мог видеть оба входа сразу. Но он ушел, тут я могу поклясться. В доме не осталось ни огня, ни свечей, к тому же напоследок мне удалось через щели в ставнях бросить взгляд на помещения обоих этажей. Нигде никого не осталось.

— Это было немного рискованно, ты не считаешь?

Бобо успокаивающе махнул рукой.

— Я проверил все очень быстро. Если бы кто-то и заметил меня, то я бы мгновенно исчез в переулке.

— Ладно. Будем надеяться, что не более заметной будет и наша парочка, вламывающаяся туда сегодня вечером. Встретимся в том переулке через час после заката. Я захвачу светильник.

— Договорились. А что именно мы будем искать?

— Понятия не имею. До встречи.

При моем появлении на первом этаже зазвучали насмешливые аплодисменты по поводу моего позднего пробуждения. Клавдий, обедавший за одним из столов, жестом пригласил меня присоединиться к нему. Необычное испытание. Мне еще не приходилось есть с человеком, в дом которого я собирался нанести тайный визит.

— Есть какие-то вести от вашего брата? — спросил он с беспокойством, показавшимся мне наигранным.

— Пока нет, — ответил я.

— Маловероятно, что вы их дождетесь, — заметил он, набив рот хлебом. — Кораблям сложно добраться сюда в это время года. Ветра нехорошие. Да и кто пойдет на север зимой?

— А может быть, он разгрузится где-нибудь в Греции, чтобы продолжить путь на лошадях.

— Безрассудная затея, — заявил он. — Дороги чертовски опасны, а погода на суше ничуть не лучше. Даже хуже, учитывая предстоящие ему горные перевалы.

— Я верю в него, — уважительно сказал я. — Он доберется сюда.

Отломив очередной кусок хлеба, Клавдий собрал им подливку. Ощущения у меня в животе были еще хуже, чем в голове, их не излечил даже вид обедающего с аппетитом человека.

— А в какие края вы хотели бы направиться? — неожиданно спросил я.

Клавдий озадаченно посмотрел на меня.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Ну, вы же можете потерять должность управляющего после выбора регента. Куда вы тогда отправитесь?

Он пожал плечами.

— Меня это мало волнует. Я получу рекомендательные письма и исчезну. Уж наверное, устроюсь где-нибудь. Или у вас есть ко мне предложение?

— До прибытия моего брата у меня нет права делать какие-либо предложения. Но я могу подумать о вашей судьбе, если желаете.

Он закончил и собрался уходить.

— Опять-таки, синьор, мы начинаем переговоры, не имея на то реальных оснований. Подождем до лучших времен.

Он поклонился на прощание, и я встал, ответив ему тем же.

Щурясь в ослепительных лучах безжалостного светила, я нетвердой походкой вышел из ворот на площадь. Там царила полнейшая сумятица, вобравшая в себя беспорядочные выкрики рыночных торговцев и любителей театрального действа. Мой коллега как раз занимался с разномастными чертями, показывая им простейшие акробатические трюки. Я подавил порыв вмешаться в демонстрацию, но с удовольствием отметил, что превосхожу его в этой области шутовства. При всех его ссылках на мой почтенный возраст я еще вполне мог сделать le tour francais или le tour romain[16], а ему не хватало гибкости в талии даже для исполнения вращений и кувырков. Когда встречаются двое шутов, то между ними, как правило, возникает такое мелкое соперничество. Более интересным оказался ряд опытов, проводимых сэром Эндрю с его юным подручным Луцием. Рыцарь внимательно слушал, как Себастьян дочитывал свой монолог. В конце руководивший процессом Фабиан крикнул:

— Готовь огонь!

Сэр Эндрю, кивнув, взял три полоски ткани, быстро сплел их в косичку и окунул в какую-то жидкость. Он положил подготовленный фитиль в металлическую лохань и подал Себастьяну знак продолжать речь.

Во время этого монолога сэр Эндрю взял у Луция зажженную свечку и поджег ею конец фитиля. Пламя достигло другого конца через пару секунд после заключительных слов графа.

— Опоздали, сэр Эндрю, — сделал ему замечание Фабиан. — Я хочу, чтобы огонь полыхнул прямо на его последнем слове. Нам нужно напугать грешников и выгнать их из города.

— После этого тут больше нечего будет делать, — проворчал Себастьян.

— Минуточку, — сказал сэр Эндрю. Он выбрал более короткие полоски ткани и повторил процесс плетения и обмакивания. — Какое последнее слово в монологе Иисуса?

— До самого Судного дня, — замогильным голосом произнес Себастьян.

— Повтори снова последнюю строфу, — велел сэр Эндрю.

Себастьян начал декламировать, а сэр Эндрю, слушая с закрытыми глазами, отслеживал рифмованные окончания. Наконец он поджег свечкой новый фитиль, пламя быстро побежало к его концу. Огонь вспыхнул одновременно с концом монолога, и сэр Эндрю, радостно глянув на Фабиана, прошептал:

— Получилось!

— Изумительно, сэр Эндрю, у вас действительно получилось, — поддразнил его Фабиан. — Поистине рождественское чудо. Натурально. Готовьтесь ко второй вспышке после падения ворот. Когда Себастьян…

— Для тебя я граф, ты, надутое дерьмо, — резко бросил Себастьян.

Фабиан, похоже, готов был наброситься на своего господина с кулаками, но лишь глубоко вдохнул и медленно выпустил пар.

— Примите мои извинения, граф, — сказал он. — Когда граф пройдет в адскую пасть, нам понадобится вторая вспышка огня, только пусть он горит подольше, чтобы Иисус успел пройти по сцене к месту следующей дискуссии. Побольше огня и дыма, если вы не возражаете.