Темное наследие - Александра Бракен

А потом мы слушали выступление Мура по радио:

«Если Круз не найдет Кимуру, несмотря на все те огромные ресурсы, которые у нее есть, то это сделаю я».

Это прозвучало как прямая угроза.

– Думаю, нам стоит изменить внешность, – проговорила я, покосившись на своих попутчиков.

– Наконец-то мы решили обсудить ситуацию! – воскликнула Приянка. – Лично я выгляжу как живой мертвец! Может, тебе и все равно, а вот мне уже надоело.

Мы мчались так, что я не успела прочесть название маленького городка, в котором оказались. Потом Роман поехал помедленнее – надо было найти, где остановиться. Наш «универсал» жалобно поскрипывал, отзываясь на каждое действие водителя. Оставаться в «седане» было слишком рискованно, и нам повезло: кто-то бросил эту машину рядом с сортировочной железнодорожной станцией.

Проехав по нескольким улочкам, укрывшимся в тени разросшихся деревьев, мы стали замечать признаки жизни. Рабочие чинили оборванные линии электропередачи и увозили мусорные контейнеры, набитые хламом и обрезанными ветками. Дома стояли свежевыкрашенные. Машины были припаркованы рядом с домами, а не брошены в канавах вдоль дорог. Жители прогуливались по лужайкам, общались с соседями или выгуливали собак.

«Это работает», – подумала я, впервые за много дней ощутив крошечный проблеск надежды. Благодаря действиям правительства жизнь людей становилась лучше, хотя каждый день потоки критики обрушивались на президента и ее команду. Как только я верну себе доброе имя, я буду трудиться еще усерднее. Чтобы помочь всем, кому смогу.

Мы доехали до вытянувшегося вдоль дороги здания торгового центра. К сожалению, этот район городка пока еще не ожил. В лучах заходящего солнца стеклянная поверхность молла напоминала змеиную кожу – хрупкую и серебристую. Большинство витрин еще оставались заколоченными, какие-то были небрежно перетянуты желтой заградительной лентой, на которых висели таблички «НЕ ВХОДИТЬ».

Я выхватила взглядом большой контейнер для пожертвований.

– Нам туда. Это то, что нужно.

Роман выдавил слабую улыбку. После происшествия в закусочной меня за руль не пускали, и я на это даже не рассчитывала. В конце концов, пока мы не доберемся до Вирджинии, не было смысла настаивать. Пусть сами привезут себя прямо в мою ловушку. К тому же сейчас от них тоже есть прок: еще две пары глаз, чтобы следить за обстановкой.

– Так нормально? – спросил Роман, паркуясь за внушительного размера ящиком.

Пакетов с одеждой было столько, что они не помещались в ящик, и его крышка еле держалась, придавив высокую кучу. Подуй сейчас ветер, и она точно свалится. Детские игрушки и велосипеды были просто свалены рядом, запыленные и отсыревшие. Чьи-то нежеланные воспоминания. Сколько здесь все это лежит? Десять лет или десять дней?

– Мы подождем тебя здесь, – сказала я, отстегивая ремень безопасности.

Из нас троих только Роман не был вымазан в крови, поэтому на него была возложена обязанность добывать бензин: купить у кого-то талон или дать взятку заправщику, чтобы тот закрыл глаза на его отсутствие.

Парень опустил окно.

– Просто… будьте осторожны, ладно? Я быстро.

– Не беспокойся, Ро, – ответила Приянка. – Я найду тебе рубашку мечты со светящимся рисунком.

Отъезжая, он сделал такое страдальческое лицо, что я почти рассмеялась. Почти.

Приянка уже рылась в мешках с одеждой, громоздившихся у ящика.

– О-о-о… Вот именно об этом я и говорю.

Встав на коробку с книгами, она стащила вниз разодранный мусорный пакет. Из дыры в полиэтилене торчал рукав фиолетовой шелковой блузки. Радостно напевая, она принялась потрошить его дальше.

Уперев руки в бока, я окинула взглядом благотворительную свалку, обнаружив горы кухонной утвари, постельного белья, разных безделушек, тоже выброшенных, как ненужный хлам. Такая расточительность выглядела почти оскорбительной. Впрочем, людям свойственно избавляться от того, что давит на них грузом печального прошлого.

Открыв первый попавшийся пакет, я на мгновение замерла, когда в моих руках оказалась розовая блузка с растительным узором. Глубоко вдохнув, я отбросила ее, вытащив на свет рубашку фирмы «Кливленд Кавальерс» [6], которая оказалась мне велика. Копнув глубже, я обнаружила пару джинсовых шорт. Хорошо бы найти пояс или на худой конец веревку. Выудив со дна белые кроссовки, я сбросила свои истерзанные туфли и сунула их в пакет. Всего-то на размер больше. Неплохо.

Когда с одеждой было покончено, память подсунула новый список: еда, вода, мешки, одеяла…

Я начала раскладывать вещи на три кучки: сначала одеяла, а затем наволочки, которые удавалось найти. Из них всегда получались удобные мешки для вещей, если не было рюкзаков. Маленькая кастрюля, маленькая сковородка. Неплохое средство самозащиты. Ножи тоже всегда пригодятся. По вилке и ложке для каждого. Если взять больше, они будут брякать в мешке, мешая идти тихо. Батареек нет. Один фонарик – пока работает, хотя и светит неярко. Настоящая удача – найти консервы или туалетную бумагу, но шанс был один на миллион.

– Кажется, ты забыла сказать, что ведешь нас в поход? – Приянка, подняв брови, уставилась на меня. – Я не против тягот походной жизни, если у нас будет работающий кондиционер и красивые пейзажи.

Кровь бросилась мне в лицо. Я отвела взгляд, снова уставившись на аккуратно разложенные кучки припасов.

Я же хотела остановиться, только чтобы найти новую, чистую одежду. Мне все это не нужно, к тому же мы направлялись в Убежище. Да, я устала, но это… это было нечто иное. Словно я оказалась в своей старой комнате, которая давно стала мне мала. Контейнеры с пожертвованиями, пустая улица… Все это было пугающе знакомым.

– Прости, – пробормотала я, распрямляясь. – Старые привычки.

Я чувствовала себя… Растерянной – не совсем точное слово. Тогда мы провели в бегах месяцы – воровали из торговых автоматов еду, сливали из машин бензин – так мы выживали. Это было тяжелое время. Я не хотела бы его повторить.

Каждый день был пронизан отчаянием и голодом. Единственный проблеск света, за который я цеплялась, это были яркие вспышки воспоминаний о моих друзьях. Вот Лиам рассказывает разные истории или, не попадая в ноты, распевает свой обожаемый рок, и остановить его невозможно. А я решаю хитрые математические задачки – Толстяк пишет их для меня в нашем общем блокноте. Или иду вместе с Руби по темным рядам супермаркета Walmart в поисках того, что мне действительно захочется надеть. Так я чувствую себя в безопасности. Чувствую надежду. Чувствую, что меня любят.

Думая о них сейчас, я будто смотрела на солнце сквозь витражное стекло. У каждого воспоминания свой цвет, свое настроение, а вместе они создают что-то прекрасное, заключенное в тeмную рамку.