Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия - Ирина Шолохова

них местах, в кармашке впереди стоящего кресла находился перечень продуктов и вещей первой необходимости, имеющихся в магазинчике автобуса. Но самое главное было то, что в автобусе ехала только молодёжь — такие же студенты как Юлька и Максимилиан, и тоже на заработки в Англию. Было интересно смотреть на Европу из окна автобуса, но всё равно ехать 2,5 суток оказалось очень утомительным. Наконец, они доехали до Бельгии и пересели в автобус до Лондона. В Лондоне их встречал невысокий светловолосый менеджер, с табличкой в руках, где было крупно выведено кривоватыми буквами: Julia Maximilian.

— О! Джулия! Максимилиан! — широко улыбаясь, приветствовал он ребят, точно видел их не первый раз в жизни. Будто они давние хорошие друзья, почти родственники. Он усадил их в старый, задрипанный Джип и помчался на ферму. Максимилиан и Юлька переглянулись: не ожидали, что менеджер на ферме гоняет на старом, кое-где ржавом, внедорожнике. Так ли хороши дела на ферме, если управленец не заработал на хороший автомобиль?

На ферме Юльку и Максимилиана поселили в разные домики-вагончики, так называемый караван. Домик разделён на две комнаты. Каждая комната рассчитана на двух человек. Между комнатами общий зал для отдыха. Сразу у входа в домик — два туалета и два душа с умывальниками. Все удобства в наличие. Юлька зашла в свою половину, куда ей указал менеджер. Две кровати на противоположных сторонах комнаты. Кровать с правой стороны была занята, Юлька бросила свои вещи на левую кровать. Между кроватями стол на двух человек, два стула, задвинутые под стол. Справа, перед кроватью, у стены большой шкаф для одежды, слева перед Юлькиной кроватью, холодильник, рядом на тумбочке микроволновка, электрочайник, кофеварка. Рядом маленькая двухкомфорочная газовая плита, в тумбочке незамысловатая кухонная утварь на двух персон.

— Располагайся! — жизнерадостно бросил ей по-английски менеджер, — а, завтра в 5:30 на смену. Выдал ей пластиковую карточку — ключ от домика, ещё раз жизнерадостно и широко улыбнулся, обнажив щербинку между зубов, и ушёл.

Юлька упала на кровать, не было сил — так вымотала её дорога. Надо как следует отдохнуть — завтра, чуть свет, на работу, выполнять план. Она полчаса полежала, встала, заварила себе огромную кружку кофе, вытащенную из глубины недр тумбочки, вытащила из чемодана недоеденные в дороге печеньки. Села за стол, за окном видны только точно такие же вагончики-караваны, людей не было, все работали на ферме. Раздался стук в дверь. Она подошла к дверям с чашкой в руке:

— Максимилиан?

— Привет! Зашёл посмотреть, как ты устроилась.

— Проходи! — она посторонилась, пропуская его, и поймала себя на мысли, что она, оказывается, очень рада, что он пришёл, что она не одна здесь, в этом враждебном месте, как ей показалось на первый взгляд, несмотря на улыбчивого менеджера, — кофе хочешь?

— Давай! — кивнул Максимилиан, — только покрепче, не люблю я жидкий кофе, — он огляделся, пока она заваривала кофе, — у меня в комнате примерно также и тоже пока никого, на ферме вкалывают. Тебе во сколько завтра на работу?

— В 5:30.

— И мне в 5:30.

Юлька вытащила из тумбочки точно такую же, как у неё огромную чашку, налила кофе, жестом пригласила его за стол. Пили кофе с печеньками, молчали. Максимилиан уловил подавленность её настроения:

— Не дрейфь, привыкнем, — подбодрил он её, как умел, — один день выходной, можно будет в Лондон сгонять, погулять, в кафешке посидеть. Здорово, что мы сюда приехали. Вкалывать, конечно, придётся. Не то, что в пионерском лагере работа была под названием: «Не бей лежачего», но и заработок, соответственно, приличный. Я прямо уже чувствую хруст зелени в кармане.

— Здесь фунты, Максимилиан.

— Да, знаю. Я образно говорю.

Выпили кофе и он ушёл к себе — отсыпаться, как Максимилиан выразился. Юлька разобрала вещи и тоже забралась в кровать — отдохнуть перед первым трудовым днём. Около восьми вечера, входная дверь грохнула, открылась и в домик вошли три девушки, пропылённые, загорелые до черноты, источающие резкий запах пота, смешанный со сладким запахом ягод. Юлька босыми ногами прошлёпала им на встречу:

— Привет! — она помахала им рукой, улыбнулась и, поняв, что русских среди них нет, произнесла, — Хеллоу!

— Русска? — спросила одна из девушек, оказавшаяся Юлькиной соседкой по комнате, — прийвет! — произнесла она на ломаном русском. Юлькина соседкой оказалась девушка — румынка ни бельмеса не понимающая по-русски и знающей английский, примерно на таком же уровне, как Юлька, то есть на уровне школьно-институтской программы. Так и общались — она на румынском, Юлька — на русском и обе, чуть-чуть, на английском. Станка, так её звали, рухнула, в чём была, на кровать и неподвижно лежала некоторое время, до тех пор, пока не освободилась одна душевая кабинка. Волосы тёмно-орехового цвета, большие миндалевидные тёмно-зелёные глаза, кожа оливкового оттенка. Высокая и крепкая, но не толстая. Одета в старые просторные хлопчатобумажные шорты до колен грязно-серого цвета, вытянутые на заднице, серая футболка, с расплывшимися бурыми пятнами от ягод, точно засохшая кровь.

— Она что-то произнесла на румынском, Юльке показалось, что румынский язык походит на итальянский.

Она улыбнулась, показывая жестом, что не понимает.

— Я устала, — произнесла девушка по-английски, как бы извиняясь за то, что в рабочей одежде легла на постель.

— Да! — кивнула Юлька, это было понятно и без объяснений. Неизвестно какая я завтра приползу и выдержу ли такую нагрузку. Выдержу — наказала она себе крепко-накрепко, обязана выдержать. Кто-то постучал в дверь. Полуголые девчонки пронзительно завизжали, побежали натягивать одежду. Одна, самая отчаянная, как была в трусиках — так и приоткрыла дверь, прикрывая полотенцем обнажённую грудь. Кто-то из парней — поняла Юлька, судя по суматохе, произошедшей среди девчонок. Она о чём-то переговорила с парнем, пропустила его, заглянула в комнату Юльки и Станки и произнесла, очень коверкая, Юлька не сразу поняла, что она говорит:

— Максалан! — и втолкнула его в дверь.

— Максимилиан! Я не поняла, что это ты, она так имя твоё исковеркала, ничего не разберешь. Ты что пришёл?

— Привет! — Максимилиан галантно «сложился вдвое» в сторону румынки.

Она села в кровати, ничуть не стесняясь своего непрезентабельного вида, широко улыбнулась и кокетливо защебетала на родном языке, лукаво посматривая на него.

— Похоже, ты её впечатлил, — стараясь, чтобы её голос звучал как можно более небрежно, произнесла Юлька. Что пришёл-то?

Максимилиан приосанился, пригладил кудри, скосил взгляд в сторону румынки:

— Хотел позвать тебя прогуляться перед сном, захотелось родную речь услышать — одни иностранцы вокруг, соотечественников нет. Охота поговорить, чтобы я понимал, о чём речь и чтобы меня понимали. Погуляем чо-ли?

— Пойдём, только недолго. Надо рано лечь, чтобы выспаться, как