Непробиваемый IV - Евгений Пожидаев

Да, понятно, что он мертв, но все равно ненависть к нему должна была остаться.

Прокручиваю в голове сражение в медитативном пространстве. Силы моего воинского духа, помноженного на телесную закалку и связанного в единое целое разумом, хватило, чтобы победить «жажду мести». Больше эта черная дрянь не дурманит мой разум, не заставляет меня ненавидеть и идти по неправильному пути.

Специально концентрируюсь на воспоминаниях и представляю людей из рода Ветровых. Вижу их лица, и меня совсем не переполняет неконтролируемая злоба, Силы не становится больше. Однако мне все еще чертовски противны их морды… и… нет, это точно не эффект черного паразита в духовном пространстве. Я его победил! А Ветровым все равно хочу отомстить… так, может, не победил. Нужно будет проверить еще раз.

Салливан говорил про мой род страшные вещи. Но разве этот бред сумасшедшего старика может быть правдой? У меня есть фиолетовая магия — это правда, но это еще не доказательство того, что мой род занимался черной магией. До последнего думал, что ее в этом мире не существует. Если верить Салливану, то все же существует, правда, он не привел убедительных доводов в пользу свой наглой лжи. Подумать только! Голем — черные маги, что убивают невинных детей и приносят в жертву Фиолетовой Норе. А еще они хотят освоить черную магию и, наверное, осквернить весь человеческий род или сразу всю планету. НЕ ВЕРЮ!

Да и потом. Разве я бы мог забыть о таких страшных вещах. От меня, пожалуй, могли все это скрывать. Но… Салливан ведь говорил, что о якобы темных делах моего рода знали Ветровы, да они даже пытались информировать государство. Так неужели слухи обо всем этом не могли просочиться в другие роды, в другие города? Не верю.

Не хочу верить. Разумеется, не хочу! Ведь это мой род. Для меня будет большим ударом, если узнаю, что я наследник не великого рода, а горстки оккультных темных магов… Пока доказательств нет, даже думать об этом не буду. Противно и мерзко. Кстати, про доказательства, похоже, Маркуса ждет серьезный разговор.

А что же я буду делать дальше?.. В этот момент совсем не хотелось думать, после сегодняшнего так устал, что могу себе это позволить и даже еще кое-что. Неподалеку бродил боец и курил, курил много и все не мог усидеть на месте. Должно быть, серьезное пережил потрясение, если уж его до сих пор так колбасит.

— Эй, боец! — крикнул я. — Дай сигару, нервишки успокоить.

Он подошел ко мне и достал из пачки сигарету дрожащими руками.

— Осуждаю, конечно, — сказал я, — курение — зло. Если бы ты действительно хотел, то уже бы давно бросил.

— Угу, — кивнул он, — поджег сигарету и передал мне. А затем неуверенно ушел, переваливаясь с ноги на ногу, как не совсем здоровый тип.

Сделал одну затяжку и закашлялся. Нет, мое тело точно не знакомо с этой дрянью. Бросил окурок под ноги и затоптал. Ненавидел курение в прошлом мире, буду ненавидеть и в этом. Нужно найти другой способ расслабиться.

Вскоре вышел Виктор, и наш с ним разговор уже не мог слышать никто другой. А я хотел ему кое-что сказать, с глазу на глаз.

— И куда мне деть стариков и детей?

— Я подскажу тебе, но сначала один урок, — я посмотрел ему в глаза, — никогда так не веди себя в присутствии подчиненных, тем более бойцов. Они должны быть уверены, что ты все продумал и все знаешь, даже если на самом деле это не так. Суть в том, что никто не должен сомневаться в главе рода, будь то хоть уборщица или капитан штурмового отряда.

— Понял, — задумался Виктор.

— Хорошо. Соображаешь ты быстро, что до Скаевых? Так отправить стариков в дом престарелых, сделай для них новые документы, чтобы никто не узнал, кто они на самом деле. Заплати тем, кто будет за ними ухаживать, чтобы старики никому не взболтнули лишнего.

— О, вот как все просто, — Виктор развел руками и улыбнулся. — А дети?

— Все то же самое, только их нужно отправить в интернат или в детский дом. Посоветуйся со знающими людьми, только не забудь отсыпать их воспитателям на лапу. Хорошо бы, если дети не узнают, чьи они наследники.

— Просто и гениально!

— На самом деле нет. Это лишний риск. Раз уж ты решил, что не будешь кровожадный и безжалостным главой рода, то должен брать лишний риск, взамен на душевное спокойствие.

— Я понимаю. Правда. Это мое решение и менять его не собираюсь.

— Молодец, ты уже понемногу осмысляешь свой новый статус. Понимаешь, что тебя ждет.

— Ага… а что говорил Салливан про твой род. Какой-то бред.

— Вообще пропустил это мимо ушей. Может, он пытался меня отвлечь?

— Может, — Виктор пожал плечами, — или, правда, сошел с ума.

— Черт его знает.

— А что с лабораторией?

— Это я у тебя хотел спросить, — хмыкнул я, — ты же глава рода, а не я.

— Ну, — парень замялся. — Хочешь, назначу тебя первым советником?

— Нет, у меня и своих дел хватает, — многозначно сказал я.

Мы еще какое-то время все же беседовали с Виктором. Решили, что нам пора вернуться в Борск. Что до лаборатории, то с ней разберемся позже. Верное это решение или нет — не знаю, но если оно устраивает Виктора, то так тому и быть. Молодой глава рода решил, что первостепенная задача — это обезопасить Борск от мутантов, а уже затем разбираться с лабораторией. Кстати, не исключено, что без финансирования и, так скажем, головы, она и вовсе может развалиться самостоятельно.

Еще нужно было разобраться со всем, что еще сегодня принадлежало Скаевым. Имею в виду, разрушенное поместье, пригодное разве что для освоения навыка «мародерство», хех. А еще земли, заводы, фабрики, малый бизнес. В общем, чтобы со всем этим разобраться, Виктор оставил в Синехолмске достаточно бойцов. Понятно, что сами вояки вряд ли разбираются в таких вещах, а потому они будут лишь поддержкой для тех специалистов рода Волгиных, что уже мчатся из Борска на всех парусах.

Кстати, формально, лаборатория теперь тоже принадлежит Волгиным. Но это формально. На самом же деле, люди в белых халатах и уймой дум в голове вряд ли согласятся принять новых покровителей. А еще у них ведь есть наемники, целая служба охраны. Вопрос только в том, оплачивает ее лаборатория, независимо от Скаевых, или нет. Неважно, сейчас это не главное.

Майк за рулем. Мы с Виктором сидим на задних сиденьях. Он уже уснул, а я все размышляю. Слова Салливана никак не дают мне покоя. Зачем бы он стал мне врать, в чем смысл? Он ведь думал, что вот-вот убьет меня, так для чего врать? Не понимаю. Еще