Технология блокчейн - то, что движет финансовой революцией сегодня - Дон Тапскотт

Команда руководителей Augur считает, что единственный практический предел прогностических рынков — это воображение. На Augur любой может опубликовать четко определенный прогноз с ясной конечной датой, от тривиального «Разведутся ли Брэд Питт и Анджелина Джоли?» до жизненно важного «Распадется ли Евросоюз к 1 июня 2017 года?». Возможные последствия для индустрии финансовых услуг, для инвесторов, экономических деятелей, целых рынков просто огромны. Например, фермер в Никарагуа или Кении, не обладающий надежными полнофункциональными инструментами для хеджирования валютного риска, политического риска или риска изменения погоды и климата, сможет, получив доступ к прогностическим рынкам, снизить риск от засухи или природного катаклизма. Допустим, он сможет приобрести прогностический контракт, по которому получит средства, если урожай окажется ниже определенного уровня или если в стране выпадет значительно меньше средней нормы осадков.

Прогностические рынки полезны инвесторам, которые заинтересованы в ставках на результаты конкретных событий, например: «Увеличится ли доход IBM в этом квартале хотя бы на 10 центов?» Сейчас предварительная оценка корпоративной прибыли — всего лишь среднее или медианное значение прогнозов нескольких так называемых экспертных аналитиков. Пользуясь «мудростью толпы», мы сможем создавать более реалистичные прогнозы на будущее, что сделает рынки более эффективными. Прогностические рынки могут служить для хеджирования против глобальной неопределенности и аномальных событий: «Сократится ли экономика Греции в этом году более чем на 15 %?»[172] Сейчас мы можем только ждать, пока не забьют тревогу «говорящие головы»; прогностический рынок сможет работать более беспристрастно как система раннего оповещения для инвесторов по всему миру.

Рынки прогнозирования могут дополнить и в конце концов преобразить многие аспекты финансовой системы. Представьте себе прогностические рынки по результатам корпоративных действий — отчетов о прибыли, слияний, приобретений, смены руководства. На основе информации прогностических рынков сможет осуществляться страхование ценностей и хеджирование риска, и в перспективе они даже вытеснят мистические финансовые инструменты, такие как опционы, свопы на процентную ставку и свопы кредитного дефолта[173] .

Конечно, далеко не везде нужен прогностический рынок. Он не станет в нужной мере ликвидным, чтобы привлечь внимание, пока им не заинтересуется достаточное число людей. И все же потенциал его огромен, возможности значительны, а доступ открыт для всех.

Дорожная карта «золотой восьмерки»

Технологии блокчейна повлияют на все виды и функции индустрии финансовых услуг — от розничного банкинга и рынков капитала до бухгалтерского учета и регулирования. Также они заставят нас пересмотреть роль банков и финансовых институтов в обществе. «У биткойна не может быть реструктуризации долговых обязательств, выходных, контроля валют, замораживания баланса, ограничений на снятие, часов работы», — говорит Андреас Антонопулос.

Если старый мир обладал жесткой иерархией, был медленным, закрытым и непрозрачным, сопротивлялся изменениям и контролировался мощными посредниками, то новый мир будет более плоским, предлагающим пиринговые решения, более частным и надежным, прозрачным, взаимовключенным и инновационным. Конечно, перемены принесут нарушение нормального функционирования и дестабилизацию, но лидеры отрасли располагают возможностью уже сегодня предпринять что-то по этому поводу. Отрасль финансовых услуг в ближайшие годы ждет одновременно и сокращение, и рост: меньшее количество посредников сможет предложить больше продуктов и услуг при гораздо более низких затратах гораздо большему числу людей. Это хорошо. Найдут ли себе место в децентрализованном мире блокчейны с допуском и закрытые блокчейны — спорный вопрос. Барри Сильберт, основатель Second Market и генеральный директор Digital Currency Group, говорит: «Я цинично смотрю на предложения, которые выдвигают финансовые гуру. Когда у тебя есть только молоток, во всем видишь гвозди»[174] . Нам представляется, что непреодолимая сила технологии блокчейна сейчас пикирует на прочно окопавшуюся, зарегулированную и окостеневшую инфраструктуру современных финансов[175] . Их столкновение изменит ландшафт финансовой системы на десятилетия вперед. Мы надеемся, что он наконец трансформируется из денежной машины индустриальной эпохи в платформу.

У биткойна не может быть реструктуризации долговых обязательств, выходных, контроля валют, замораживания баланса, ограничений на снятие, часов работы.

30 июля 2015 года стало важной датой для глобального сообщества программистов, инвесторов, предпринимателей и корпоративных стратегов, которые считают, что за Ethereum — будущее, и не только бизнеса, но, возможно, и всей цивилизации. В этот день начала функционировать после полутора лет разработки блокчейновая платформа Ethereum.

Мы наблюдали ее запуск своими глазами в бруклинском офисе Consensus Systems (ConsenSys), одной из первых компаний по разработке программного обеспечения для Ethereum. Около 11.45 все обменивались поздравлениями, когда сеть Ethereum создала свой «исходный блок», после которого майнеры массово ринулись в борьбу за первый блок ether — валюты Ethereum. Весь день был наполнен мистическим ожиданием — над Ист-ривер разразилась страшная гроза, и у всех на смартфонах не утихали предупреждения о возможном наводнении.

Как гласит веб-сайт компании, Ethereum — платформа, на которой выполняются децентрализованные приложения, в частности смарт-контракты, «строго в том виде, как запрограммированы, без малейшей вероятности неисправности, цензуры, мошенничества или вмешательства третьей стороны». Ethereum похож на биткойновый блокчейн тем, что ether мотивирует сеть равноправных участников подтверждать транзакции, обеспечивать безопасность сети и достигать консенсуса по поводу состояния дел и событий. Но, в отличие от биткойна, он включает мощные инструменты, с помощью которых профессиональные разработчики и другие участники создают программные сервисы — от децентрализованных игр до фондовых бирж.

Задумался о создании Ethereum в 2013 году девятнадцатилетний канадец русского происхождения Виталик Бутерин. Он обратился с предложением к разработчикам ядра биткойна, утверждая, что платформе требуется более функциональный скриптовый язык для разработки приложений. Получив отказ, он решил создать собственную платформу. Компания ConsenSys стала первой ласточкой — платформой, приспособленной для создания приложений на основе Ethereum. Промотаем события на пару лет вперед, и аналогия очевидна: Линус Торвальдс стал для Linux тем же, кем Виталик Бутерин для Ethereum.