Ночной цирк - Эрин Моргенштерн

Прогулка начинается с Ледяного сада, хотя детям быстро надоедает неторопливость, с которой Селия предпочитает бродить между замерзшими деревьями. Они не успевают пройти и половины сада, как близнецы просятся прокатиться на карусели.

Они яростно спорят, кому ехать на грифоне, но после рассказа про соседствующую с ним лисицу с девятью хвостами Виджет уступает: лисица внезапно кажется куда более соблазнительной. Прокатившись один раз, они тут же просятся сделать еще круг. Для второй поездки сквозь лабиринт серебряных тоннелей они, не пререкаясь ни секунды, усаживаются на змея и кролика.

Накатавшись на карусели, Виджет заявляет, что проголодался, и они направляются на площадь. Селия покупает ему попкорн в черно-белом полосатом пакетике, но он говорит, что не будет есть его просто так, и требует добавить карамели. Услышав это, продавец, обмакивающий яблоки на палочках в тягучий коричневый карамельный сироп, щедро поливает его попкорн. Несколько посетителей просят сделать им так же.

Поппет говорит, что не голодна. В ней чувствуется какая-то отстраненность, и, свернув с шумной площади на аллею потише, Селия осторожно интересуется, что ее беспокоит.

— Я не хочу, чтобы добрая тетя умирала, — признается Поппет, хватаясь ручонкой за юбку Селии.

Остановившись, Селия протягивает руку, чтобы ухватить за воротник семенящего впереди Виджета, который не замечает ничего вокруг, кроме своего попкорна.

— О чем это ты, малышка? — спрашивает она Поппет.

— Они хотят закопать ее, — объясняет Поппет. — Мне от этого очень грустно.

— Что за добрая тетя? — допытывается Селия.

Поппет задумывается, нахмурив лоб.

— Я точно не знаю, — отвечает она. — Они все так похожи.

Взглядом отыскав поблизости укромный уголок, Селия берет детей за руки и уводит с аллеи.

— Поппет, милая, — говорит она, глядя девочке в глаза. — Где они хотят ее закопать? Точнее, где ты это видела?

— В звездах, — заявляет Поппет. Она привстает на цыпочки и показывает пальчиком вверх.

Подняв голову, Селия оглядывает звездное небо и бледный диск луны, скрывающийся за облаком, а затем вновь поворачивается к Поппет.

— И часто тебе бывают видения в звездах? — спрашивает она.

— Нет, иногда, — отвечает Поппет. — У Виджа тоже бывают видения. Только ему они приходят в людях.

Селия оборачивается к перепачканному карамелью Виджету, который увлеченно горстями пихает в рот попкорн.

— У тебя тоже бывают видения? — спрашивает она.

— Шлущается, — отвечает он с набитым ртом.

— Что же это за видения? — продолжает расспрашивать Селия.

Виджет пожимает плечами:

— Посмотрю на человека — и знаю, где он бывал. Что делал.

Он отправляет в рот очередную порцию сладкого попкорна.

— Забавно, — прищуривается Селия.

Близнецам и раньше случалось рассказывать странные истории, но то, чем они только что поделились, кажется посерьезнее обычных детских фантазий.

— А что ты видишь, глядя на меня? — спрашивает она Виджета.

Не прекращая жевать, он некоторое время молча смотрит на нее.

— Комнаты, в которых пахнет пылью и старым тряпьем, — говорит он наконец. — Тетю, которая все время плачет. Призрака в рубашке с пышными оборками, который всюду ходит за тобой и…

Он внезапно замолкает с выражением обиды на лице.

— Ты заставила все исчезнуть, — говорит он. — Я больше ничего не вижу. Как ты это сделала?

— Есть вещи, которые тебе видеть не положено, — заявляет Селия.

Виджет выпячивает было нижнюю губу, но обида проходит, стоит ему запихнуть в рот полную пригоршню попкорна.

Селия отворачивается от детей и бросает взгляд в сторону площади. Там пылает факел, озаряя яркими всполохами стены шатров и рождая на их полосатых боках пляшущие тени.

Факел горит всегда. Его пламя никогда не затухает.

Оно не гаснет даже тогда, когда цирк переезжает с места на место. Всякий раз, когда они трясутся в поезде, оно на протяжении всего путешествия спокойно и бездымно пылает в черной железной чаше.

Это продолжается с тех самых пор, как его впервые торжественно зажгли в ночь премьеры.

И в тот же миг — Селия уверена в этом — начала действовать какая-то сила, наложившая отпечаток на все, происходящее в цирке.

Включая рождение близнецов.

Виджет родился за несколько минут до полуночи, в самом конце уходящего дня. Поппет появилась на свет чуть позже, с началом дня следующего.

— Поппет, — окликает Селия девочку, которая развлекается тем, что теребит свою кружевную манжету, — когда звезды скажут что-то, что покажется тебе важным, расскажи об этом мне, хорошо?

Поппет торжественно кивает, тряхнув облаком рыжих волос. Когда она тянет Селию за руку, чтобы о чем-то спросить, в ее взгляде сквозит исключительная серьезность.

— Можно мне яблоко в карамели? — просит она.

— У меня кончился попкорн, — жалобно вторит Виджет, протягивая пустой пакет.

Селия забирает пакет и на глазах у близнецов складывает его в несколько раз, пока он не исчезает бесследно в ее руках. Когда дети восторженно аплодируют, ладошки Виджета больше не перепачканы карамелью, но он не обращает на это внимания.

Пока Виджет пытается угадать, куда делся пакет, а Поппет в задумчивости разглядывает небо, Селия внимательно смотрит на детей.

Это плохая идея. Она знает, что плохая, но, учитывая обстоятельства, всяко лучше приглядывать за ними и их несомненным даром.

— Хотите научиться тому, что умею я? — спрашивает Селия.

Виджет тут же начинает кивать с таким энтузиазмом, что шляпа сползает ему на глаза. Поппет на мгновение замирает в нерешительности, но потом тоже кивает.

— Тогда я буду учить вас, но сначала вы должны немного подрасти. И это будет нашей маленькой тайной, договорились? — предлагает Селия. — Вы умеете хранить тайны?

Дети дружно кивают. Виджету приходится снова поправлять шляпу.

Они радостно бегут вслед за Селией, возвращаясь обратно к площади.

Париж, май 1891 г.

С тихим шуршанием, напоминающим шум дождя, штора из хрустальных бусин, раздвигается, и в каморку прорицательницы входит Марко. Изобель поспешно откидывает с лица вуаль из тончайшего черного шелка, которая невесомым туманным облаком ложится на ее волосы.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно восклицает она.

— Почему ты ничего не говорила об этом? — Не удостоив ее ответом, он протягивает раскрытую тетрадь, и в мерцающем свете Изобель удается разглядеть изображение черного дерева.