Так становятся звёздами. Часть 1 - Екатерина Оленева

— Не нравится. И нет, я не в порядке. Но скоро буду.

Странно, но тепло от тела Торна действовало на неё успокаивающе, хотя Гаитэ прекрасно осознавала, насколько иллюзорно это ощущение твёрдой опоры, что дарит ей его присутствие.

— Ты знал, что он убьёт их. Зачем же позволил мне поехать? — тихо спросила она, прижимаясь к широкой спине всадника, умело управляющего поводьями.

Подковы коня глухо и чётко звучали в сонной тишине задремавшей улочки.

— Хотел, чтобы ты видела это.

— Видела — что? Насколько виртуозен твой брат во владении клинком?

Дома, сторожившую дорогу, бегущую между ними, словно медлительная река, светлели, подобно призрачным утёсам. Цокот копыт отдавался далёким эхом. Мир казался таким огромным. И Гаитэ чудилось, что душа её, крохотная и замёрзшая, падает в какую-то бездну. Всё ниже и ниже. Будто она по доброй воле участвовала в убийстве двух самых верных её семье людей.

И то, что сейчас она спокойно едет в дом кровных врагов, лишь усугубляло её предательство.

— Я хотел, чтобы ты видела, каким жестоким и несгибаемым может он быть Сезар.

— Зачем?

На этот раз Торн не ответил.

Гаитэ закрыла глаза.

У Торна такая мускулистая спина, такие широкие плечи. Спрятавшись за ними невольно чувствуешь себя под защитой.

Защита — это то, что так ей необходимо. Она ведь совершенно одна. Некому верить, а те, кто ещё мог бы вступиться, теперь, после сегодняшнего, отвернутся от неё окончательно.

Сезар сжёг мосты, по которым она могла бы попытаться скрыться. Хитрый, беспощадный, опасный враг. Хищник, дышащий ей в спину и желающий заполучить то, что наметил — заполучить любой ценой.

Какое ужасающее чувство — одиночество. Одиночество со всех сторон. Надвигающаяся беда, всепоглощающий страх и беспомощность. Как трудно быть неопытной, глупой женщиной в мире жестоких, алчных, умных мужчин. При таком раскладе трудно надеяться на счастье — лишь бы выжить.

Ей нужна опора.

Единственный, на кого она может здесь надеяться — это Торн, потому что он единственный, кому она может быть нужна. Необходимо сделать всё возможное, а может быть, и невозможное, чтобы привязать его к себе, заставить себя любить.

Единственный способ, которым женщина может защитить себя в этом мире — найти мужчину, способного отстоять её интересы.

— Чувствуете, как безветренно и душно? — хмыкнул Торн. — Кажется, будет гроза.

— Гроза? — испуганно откликнулась Гаитэ.

— Да. Видите, впереди свинцовые тучи?

— Вон та тень?

— Она самая. Следует торопиться.

Они едва успели добраться до дворца, как налетел ураганный порыв ветра, задувая светильники на высоких бронзовых треногах, освещавших подъездные ворота.

Одна за другой вспыхивали зарницы, озаряя нижний край туч и белые призрачные статуи с фонтаном во внутреннем дворе дворца.

Стоило забежать по лестнице на галерею, как прогремел оглушительный раскат первого грома. Зарницы, как стрелы, продолжали расчерчивать небо зловещим фейерверком. Резкие порывы ветра стучали ставнями, которые нерадивая прислуга поленилась закрыть на ночь. В воздухе разливалось такое напряжение, которое бывает только перед яростной грозой.

Упали первые капли дождя, а потом сразу, почти мгновенно, хлестанул ливень. Забарабанил по листьям, черепице крыши, гранитным белым статуям, да так сильно, словно вокруг гремели барабаны.

Словно сама природа оплакивала потерю дома Рэйвов.

Очередной налетевший порыв ветра обдал Гаитэ мириадами брызг — дождь был такой силы, что галерея больше не могла служить надёжным укрытием.

Снова сверкнула ослепительная молния в синем зловещем свете позволяя различить в сплошной стене рушащейся воды движущуюся фигуру Торна, вынырнувшего прямо из сплошной пелены мрака и осязаемых потоков воды.

— Вы ещё здесь? — смеясь, спросил он, тряхнув головой. — Почему не уходите?

— Жду вас.

— Зачем?

— Всё ещё плохо знаю дом. С вами как-то надёжнее.

— Значит, мы теперь друзья?

Торн шагнул вперёд, сокращая разделявшую их дистанцию. Странно видеть такую лёгкость движений у высокого, атлетически сложенного мужчины. В который раз Гаитэ подивилась тому, каким невероятным образом несокрушимая мощь в этом человеке сочетается с мягкой грацией.

Дождь шумел, словно река.

Сердце её билось так, будто вот-вот разорвётся, когда он легко, словно играючи, подхватил Гаитэ на руки и понёс через длинный ряд выбеленных стен, между колонн, поддерживающих своды галерей, до самой её комнаты, где было тепло и уютно. На стенах шевелились отблески от догорающего в камине огня. Блики пламени отражались от полированной поверхности мебели, от мраморных плит на полу. На столе горел один единственный канделябр, резко освещая широкую кровать, пустующую под поднятым пологом.

Торн осторожно поставил Гаитэ на пол, а она под его взглядом остро ощутила себя невинной девочкой, какой, по сути, и была. В его лице проступило что-то жадное и хищное.

Взяв двумя пальцами её за подбородок, он повернул лицо Гаитэ к себе.

— Нет! — отпрянула она.

— Нет? — улыбнулся Торн насмешливо, как предвкушающий сладкий момент триумфа кот, уже успевший зажать обречённую мышку в угол. — Вы не согласны подарить мне даже один единственный поцелуй?

— Не сегодня, прошу вас! Я так устала и…расстроена. У меня на глазах убили двух самых моих верных слуг. И пусть это случилось в честном поединке, смерть от этого не перестаёт быть смертью. Мне трудно чувствовать сейчас что-то иное, кроме печали. Поймите меня правильно.

— Я понимаю: смерть… Да и кроме того, вы знаете мою постыдную тайну, что не может не отвращать. Ваши чувства понятны. Как и мои, — вздохнул Торн. — Вы так красивы сейчас, так испуганы и печальны — всё это делает вас желанной вдвойне. Но не хочу оскорблять ваших целомудренных чувств. Я подожду. Подожду, пока моя болезнь пройдёт, а моя страсть будет иметь под собой законные права. Вот когда я назову вас своей, сеньорита, я смогу с вами сделать всё, что захочу!

Его рука скользнула по её плечу, по груди. Задержалась на ней, сжимая довольно чувствительно, но между тем не причиняя боли.

Потом Торн вдруг резко отстранился и, шагнув к столу, задул свечу.

— Спокойной ночи, моя маленькая мышка, — прозвучал из темноты его насмешливый голос.

Дверь тихо скрипнула, подарив Гаитэ странную смесь чувств из разочарования и облегчения.

Она долго лежала без сна, вглядываясь в еле различимый в багровом сумраке догорающего в камине огня полог над головой. Прислушиваясь к шуму дождя за стеной, который сейчас действовал умиротворяюще.