С легким наваром - Ирина Хрусталева

– Вот и все, я готова, и у меня еще уйма времени для того, чтобы успеть в больницу. Машенька, я оставлю пока вещи у вас. Машину придется сегодня постоянно бросать на улице, не хотелось бы лишиться последнего имущества.

– Господи, ну что за глупые вопросы, Вероника? Конечно, оставляйте, все будет в целости и сохранности, как в швейцарском банке.

– Тогда я сейчас притащу еще две сумки, они у меня в багажнике лежат. Я, может быть, завтра не сумею их забрать, сами понимаете, сегодня свадьба, завтра едва ли очухаюсь после нее, а уж послезавтра обязательно.

– Пусть стоят сколько нужно, они не помешают, есть не просят. Я сейчас с вами спущусь, вещи заберу, чтобы вам лишний раз не подниматься. Да и шпилечки у вас на ножках будь здоров. Нельзя на таких тяжести таскать, вмиг переломятся, – засмеялась Мария. – Счастливо вам погулять. Счастья вашей матушке.

– Спасибо, Мария, я поехала. Да вот запишите мой телефон, если вдруг какие-то непредвиденные обстоятельства или новости, вы мне сразу же звоните. Я уже ничему не удивляюсь, эти дни живу прямо в экстремальных ситуациях. Именно во множественном числе, ситуациях, потому как что ни день, так новости или события.

Они спустились с Марией к машине, и та забрала из багажника две сумки. Помахав на прощание рукой, Вероника поехала в Институт Склифосовского. Она рассчитывала хоть что-то узнать об отравлении.

Влетев в приемный покой токсикологии, она нетерпеливо подбежала к старухе гренадерского телосложения, которая махала шваброй, как матрос на палубе.

– Будьте добры, вы не подскажете, какой врач сегодня рано утром дежурил? Около семи утра сюда привезли мою бабушку с отравлением. Меня не было дома, мне очень нужен врач, чтобы я могла все узнать, – буквально на одном дыхании выпалила Ника.

Бабуля выпрямилась во весь рост, и Нике пришлось поднять голову.

– Охолони маленько, – выдала бабуля таким баском, которому позавидовал бы сам Шаляпин. – Что за народ, эти сродственники? Ни здрасти, ни пожалуйста, вынь им да положь доктора, на блюдечке с голубой каемочкой. Видала я твою бабку, не жилец она, – припечатала гренадерша, от чего у Ники тут же отвалилась челюсть.

– Как не жилец? – пролепетала она, леденея от ужаса.

– Хлипкая дюже, такие не выкарабкиваются. Лятательный исход, одним словом, – поставила свой диагноз бабка, ничуть не смущаясь своей беспардонности.

– А где я могу доктора увидеть? – Вероника все же решила не сдаваться.

– Убег уже, он сутки дежурил, смену сдал и убег.

– А вы что же не убегли? – ляпнула Ника.

– А я здесь и живу, при больнице, – довольно улыбаясь, похвалилась великанша. – Сыта, крыша над головой, и на подхвате всегда. Наш главный доволен, что нет нужды замену искать, ежели какая нянечка на работу не выходит. Я одинокая, нет никого, в богадельню не хочу, здесь помирать буду. Удобно во всех отношениях, – захихикала старуха, колыхая необъятной грудью, – морг прям под задницей.

– Я вас очень прошу, помогите мне, пожалуйста, – взмолилась Вероника. – С каким доктором я могу поговорить, чтобы все узнать в подробностях? Вот, возьмите, пожалуйста, купите себе чего-нибудь вкусного, здесь, наверное, не очень хорошо кормят. – И Вероника вытащила из кошелька сто рублей.

– А я с кухни-то почти и не питаюсь, – улыбнулась бабка. – У больных жратвы навалом, и сродственники подбрасывают, ежели какие мои услуги надобны. Уточку там вынести, лишний раз простынку поменять или еще чего. Ладно, шагай за мной, – гаркнула она, не забыв выдернуть из руки Вероники сторублевку.

Она побежала за старухой, еле успевая на своих шпильках за ее размашистым шагом и кляня свою безмозглую голову, что не догадалась переобуться в машине. Сейчас она за это платила по полной программе, моля бога о том, чтобы он помог ей добраться до загса без гипса на переломанных ногах. В конце коридора бабка-гренадер остановилась у лифта, что безмерно обрадовало Веронику, и сказала:

– Подымишься на четвертый этаж, там спросишь Леонида Сергеевича, вот он и скажет все про твою бабку. Погоди, на-кась халатик натяни, чай в больницу пришла, а не на бал, ишь какая расфуфыренная. Прикройся, наш доктор не дюже любит грудев навыкат.

Вероника растерянно опустила глаза на свою грудь, но ничего сверхэкстравагантного не обнаружила. Вырез был вполне приличным по нынешним меркам, но, видно, бабка думала иначе, поэтому Ника безропотно подчинилась и натянула на себя халат, больше похожий на огромный мешок. Бабка втолкнула ее в лифт, и двери закрылись. Вероника вышла на четвертом этаже и стала искать ординаторскую. Потом увидела медсестру и, подойдя к ней, спросила:

– Где можно найти Леонида Сергеевича?

– На срочной операции он, освободится не раньше, чем часа через четыре. А что вы хотели?

– Понимаете, сегодня рано утром сюда привезли мою бабушку с пищевым отравлением. Я только недавно об этом узнала и приехала.

– Как фамилия вашей бабушки?

Ника растерялась и одновременно до смерти перепугалась, ведь она понятия не имела, какая фамилия у Софьи Павловны. Она посмотрела на медсестру и пролепетала:

– Вы знаете, Софья Павловна…

– А, Софья Павловна Кричевская? Так она в реанимации сейчас, под капельницами лежит. Состояние, конечно, тяжелое, но опасности для жизни нет.

– А нянечка сказала, что не жилец она, – взъершилась Ника, – разве можно так людей пугать?

– Так вы с нашим «диагностом» успели пообщаться? – улыбнулась медсестра. – Она у нас такая, ошарашит, так надолго. Вы вот испугались, а сейчас успокоились. А тут ее недавно один «новый русский» чуть не придушил. Она ему тоже сказала, что теща его не жилец, готовьтесь, говорит, помрет скоро. А теща-то возьми да выживи. Так что здесь было, – девушка закатила глазки. – «Новый русский орет: «Где эта ведьма старая? Я ее сейчас по стенке размажу, чтобы не шутила». Это ж надо, говорит, так обрадовать, и напрасно. Вот такие дела. А ей хоть бы что, все как с гуся вода. Наш главный сколько раз с ней разговаривал, а она ему быстренько контраргумент: «А разве лучше, – говорит, – когда вы обещаете, что человек выживет, а он коньки отбрасывает?» Ну что здесь возразить? Конечно, и такое случается. Вы не волнуйтесь, сейчас к вашей бабушке нельзя, вы звоните. Как только ее в общую палату переведут, на второй этаж, так сразу и навестите.

– Спасибо вам большое, я тогда спокойно поеду, а то перепугалась, вы даже не представляете как.

– Видно, любите свою бабулю? – улыбнулась девушка.

– А ее нельзя не любить, она у меня очень необычный человек, – засмеялась Вероника, – мисс Марпл, одним словом.

Ника прошла обратно к лифту и уже со спокойным сердцем поехала в загс.

Вероника нервно посматривала на часы, а потом на непреодолимую пробку, в которую угодила. До регистрации оставалось меньше часа, а до конечного пункта добираться еще минут двадцать. Если прямо сейчас затор не рассосется, Ника рискует опоздать. На заднем сиденье машины лежал красивый букет, а в сумочке – бархатная коробочка с сережками. На эти серьги с бриллиантами Аннушка уже давно положила глаз и всегда тяжело вздыхала, когда видела их у дочери в ушах. Ника решила сделать ей этот подарок, чтобы мать до конца почувствовала себя счастливой.