Девушка за спиной - Илья Казаков

– А если не пойдет?.. – спросил Сережа с появившейся надеждой в голосе.

– Ты не вздумай спрашивать, – перебил его я. – Просто бери за руку и веди танцевать.

– Думаешь, не откажется? – заволновался он.

– Пойдет! – сказал Никита. – Мы же видели, как она на тебя смотрела.

– Я во сне сегодня летал, – сказал Антон.

Я и сам когда-то летал. Причем сравнительно недавно, лет в тридцать пять. Вроде бы забыл, но услышал и вспомнил.

– Я читал, что это связано с какими-то эротическими переживаниями, но, по-моему, это полная ерунда, – отреагировал я. – У меня это был просто сон. В стабильной жизненной ситуации. Помню, что во сне боялся, что меня увидят, и поэтому делал вид, что просто лазаю по деревьям и прыгаю с одного на другое. А когда до облаков, набирая скорость, поднимался, было страшно от непонимания, как приземляться.

– А у меня не так, – сказал он мечтательно. – Мне приснилось, что я лечу и пою. Так красиво пою, словно у меня голос как у Элтона Джона. Только песня без слов, одни ноты.

– Ты и на английском мог бы спеть, – похвалил его я. – С твоим английским-то.

Мы сидели на кухне. Первый этаж, от разросшихся деревьев было темно.

– Вырубить не хотел?

– Что ты, – сказал Антон. – Наоборот, ощущение, что я в саду.

Квартира была в дорогом новом доме. Купленная по безумной ипотеке. Он платил по ней в месяц больше, чем я зарабатывал за два. И еще успевал покупать жене драгоценности – тоже в кредит. Новую машину – на другой кредит. Дом в Греции – тоже в долг. Я смотрел на это со стороны и не понимал, как он может летать в сне. Мне бы на его месте снились кошмары.

Пришла его жена. Вместе с ней прибежали бесшумная кошка-сфинкс и цокающая собака-пекинес. На кошке был какой-то авторский ошейник. Мне назвали фамилию дизайнера, но я ее сразу же забыл. У собаки была такая прическа, словно волосы уложили с помощью геля.

– Всё хорошо, мальчики? – спросила она. Взяла миску с черешней и ушла в гостиную. Не дожидаясь ответа.

Впрочем, мы отвечать и не собирались.

– Я когда к вам приезжаю, точно Вудхауса перечитываю, – сказал я. – Берти Вустер в гостях у школьного друга.

Я думал, Антон улыбнется. Увидел, что нет, – и постарался свернуть в разговоре на другую дорожку.

– Ты ведь хотел именно такую жизнь? – поинтересовался я. – Квартира в элитном доме. Зарубежная недвижимость. Уроки по вождению яхты. Приемы. Высший свет. Сливки общества. Бабочку, поди, завязывать научился. Чего грустить тогда?

– Знаешь, о чем я постоянно думаю? – спросил он.

Его жена снова зашла на кухню. Опять с кошкой и собачкой.

– Пожрать, наверное, хотят, – предположил я, разглядывая их. – Всё на холодильник косятся.

– Они не жрут, а кушают, – сообщила она чуть холоднее, чем можно было бы.

– А в чем разница? – спросил я как можно вежливее.

Она провела по мне невозмутимым взглядом и ушла. С тарелкой домашних конфет.

– Только одного не понимаю, – сказал я. – Почему у вас нет прислуги? Униформа бы так элегантно смотрелась на фоне этих обоев. Чтобы у горничной было темно-синее платье с белым фартучком. Или коричневое, как у советских школьниц. А лакей гулял бы с домашними питомцами.

Я шутил, пусть и зло. А Антон даже не улыбнулся. Смотрел на меня своими синими глазами, не отражавшими ничего, кроме какого-то невысказанного вопроса. Только вопроса не ко мне, а к себе.

– Вологда, – сказал он и односложно выругался. – Был бы Лондон, я бы всё понимал.

Жена была из Вологды. Десять лет назад приехала в Москву поступать на юридический. Мы бежали с ним на трамвай, влетели в закрывающиеся двери, и он сшиб ее, но успел подхватить, прежде чем она упала на пол. Они замерли, уставившись в глаза друг другу – точно фигуристы после проката. Я смотрел на них, понимая, что это начало чего-то очень серьезного. И завидовал ему, потому что друг держал в своих руках очень красивую девушку.

– Почему ты сразу женился? – спросил он.

Мы всё еще сидели на кухне. С чаем и конфетами.

– Знал, что это мое, – сказал я. – Так зачем время терять?

– Но всё равно, через пять минут после встречи замуж позвать…

– Не ошибся же, – пробормотал я с набитым ртом. – Конфеты сумасшедшие, остановиться не могу.

– Ешь, – сказал он, о чем-то думая. – Значит, можно именно так?

– Как так? – спросил я, не понимая.

– Чтобы увидеть и сразу понять, что это твое. То, что ты искал.

– Ну да, – сказал я. – У меня и с друзьями так же. И квартиру мы именно так купили, не раздумывая.

У него тоже была любовь с первого взгляда. Только он ухаживал за ней почти пять лет. Сначала институт, потом работа – надо было войти в профессию, в коллектив. Как только все наладилось, они все обдумали и решили, что пора жениться.

– И ты не боялся? – спросил он. – Что всё окажется не то и не так.

– Жена боялась, – вспомнил я. – Думала, может, я сумасшедший. Пять минут ее вижу – и замуж зову.

– Ты же ненормальный, – сказал он с каким-то странным надрывом. – Ты понимаешь, что так неправильно?

Я удивился. И заодно хотел его позлить.

– Почему? – спросил я. – А так, как ты, – правильно?

Опять пришла его жена.

– Дорогой, поставь мыться посуду, пожалуйста. – Чмокнула его в щеку и ушла.

– Дорогой, – сказал я. – Она всегда так тебя называет?

– Отстань.

– Ладно, сиди, – снизошел я. – А я отработаю обед.

Встал, открыл дверцу посудомойки и начал засовывать туда чашки-тарелки.

Антон сидел и катал по блюдцу яблоко. Как в сказке.

Лил дождь. Такой, как бывает в Москве один раз за лето. Дворники не справлялись с льющейся по стеклу водой. Машина не ехала, а, скорее плыла. Двухместный «Мини Купер», слишком низкая посадка.

– Представляешь, – замечтался я, – а если вдруг сейчас нас смоет в Москву-реку и мы поплывем неведомо куда?

Настроение у меня было мечтательное, как всегда в дождь.

Антон молчал и вдруг резко ударил по тормозам. Машину повело боком, но он справился и остановил ее у тротуара. Почти параллельно к нему.

– Осторожнее, – возмутился я. – Друга детства везешь все-таки…

И оборвал фразу, увидев, что он смотрит через меня в окно. Странное дело, в ливень переднее стекло было покрыто толстой водяной пленкой, а через боковые можно было спокойно смотреть, не открывая их. Но он открыл, и я сразу же оказался наполовину мокрым.