Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков

семьи.

– Почему так думаешь?

– Ты, наверное, не все ее стихи читал. Есть там определенные мотивы, – снова подмигнул Дан. – Ну, и много мистики.

– У Антоныча тоже было много мистики. Ну и что?

– Тогда объясню проще: у меня на такие вещи особый нюх. А еще эта обреченность, – и он продекламировал вполголоса:

Не люблю я ночей осенних,

Когда месяц скалит зубы,

И выплескивают из окон тени,

И ложится металл на губы…

Не люблю я очей осенних,

Когда черное крыло безмолвья

Нависает тяжелой тенью

Над чьим-то безголовьем…

Когда зори в пазуху ночи

Осыпаются стряхнутые,

Будто покорные листья,

Из веток ветром откушены…

Когда друзья в беде оставляют,

Когда лезет между нас подлость,

И когда поэты вкладывают

Револьвер себе в рот…

– Даже так?

– Даже так. Или вот это:

Осень здесь, около меня,

И везде, куда гляну

Осень в своем сердце

Ношу, как вечную рану…

Листья бурлят в воздухе,

В груди моей танцуют…

Мерзнет вода в лужах,

Когда их ветер целует…

Остывает луны сиянье,

И цепенеют зори,

И губы твои остывают,

И руки твои прозрачны…

Осень душит деревья

И распинает цветы…

Нет огня, чтобы согреться,

Но есть огонь, чтобы сгореть…

Олесь покачал головой, что-то в этой девушке действительно пылало. Но его размышления прервал редактор, который уже отобрал две карикатуры: одна изображала Сталина с кровавым серпом в руках, а вторая – энкаведиста, которого народные массы сбрасывали в пропасть.

– Олесь, – сказал шеф, – ты же знаешь, что требуют немцы. Когда рисуешь чекистов, все они должны иметь длинные носы и походить на евреев. Понятно, что это идиотизм, но когда Клаус будет просматривать сигнальный экземпляр, то выест мне дырку в голове. Он страшный зануда. Вчера вставил заголовок: «Жить стало веселее». Я говорю: «Да это же прямая цитата из Сталина». А он: «Впервые слышу» и не уступил. Вот, прочитай новые инструкции. Судя по всему, они готовятся к продвижению на Восток.

Глава 25

Киев, октябрь 2019. Клейнод и его незваные гости

Клейнод открыл дверь не сразу. Сначала попросил подняться до верхнего этажа и убедиться, что там никто не затаился. Потом, когда Олег просьбу выполнил, старик потребовал, чтобы Бисмарк еще раз вышел на улицу и прошелся вдоль дома, внимательно рассматривая всех посторонних, и особенно обратил внимание на двух молодых людей в темных куртках и джинсах, которые настойчиво звонили в дверь и заявляли, что они из налоговой и которым он не открыл.

– При чем здесь я и налоговая? – приговаривал он, сопровождая Олега в комнату.

Уже знакомый Бисмарку запах сырости заставил его пару раз чихнуть.

– Я же бизнесом не занимаюсь! И пенсия у меня – смешнее не бывает! И это при научной степени и тридцати пяти годах стажа! – продолжал старик. – Вы, может, чаю будете?

– Да не против! – кивнул Олег, усевшись в кресло.

– Только у меня дешевый чай, как раньше говорили – из опилок!

– Ну давайте выпьем кофе! – предложил гость.

– Кофе? – переспросил растерянно хозяин сырой квартиры. – Я поищу!

Однако при этом старик не поспешил на кухню, а опустился в кресло напротив.

– Мне чего-то страшновато в последние дни, – перешел он на более проникновенный тон. – Я же на улицу почти не выхожу! Ну разве что мусор вынести, да и то редко!

Олег усмехнулся, оглядываясь по сторонам. Тут можно было бы одной только макулатуры сразу килограмм сто запаковать! Пачки газет – перевязанные и просто стопками, старые журналы, папки на завязочках, все покрыто пылью, сырой пылью, которая хорошо прилипает к поверхностям.

– А память у меня еще ничего! И вот я, когда выходил с мусором, уже их видел! Этих, что в дверь ломились. Один раз они сидели у соседнего парадного, второй раз стояли у арки во двор… Понимаете, к чему я?

– Думаете, что за вами следят? – Олег уставился в серые узкие глаза старика.

Тот кивнул.

– А чем вы такую честь заслужили? Может, у вас просто мания величия? У меня у самого такое бывает!

На мгновение по тонким губам Клейнода проскользнула хитрая улыбка. И сразу сменилась выражением озабоченности.

– Ну время такое! Понимаете! Черное время! Я – старик, совсем одинокий, у меня квартира в самом центре Подола! Это же для черных риелторов просто мечта! Напоить меня, вывезти в какое-нибудь село, отравить на смерть, подделать документы и все!

– Так вы считаете, что это они?

Старик задумался. Но показалось Олегу, что он задумался о чем-то другом.

– Вы не хотите у меня пожить? – неожиданно спросил старик. – Ну, как квартирант, только совершенно бесплатно!

– У меня квартира возле Золотых Ворот! Чего это я должен у вас жить? – вскинул Бисмарк удивленный взгляд на Клейнода.

– Ну это я так… Понимаете, одиноко. Поговорить не с кем.

– А соседи? – поинтересовался ехидно гость.

– Кофе у меня, боюсь, нет! – старик неожиданно поменял тему. – Может, выйдите в магазин? От же тут рядом! Как в прошлый раз!

Олег в мыслях выругался. Старик, похоже, вызвал его ради болтовни и бесплатного ужина. Хотел было встать и попрощаться, но тут подумал, что все-таки надо еще с ним поболтать! Бумажки Рины, те, что в пластиковой папке, могут и подождать.

– Хорошо, – Олег решительно поднялся с кресла и заметил, как старик обрадовался.

На Межигорской возле ближайшего углового мини-маркета он заметил двух молодых мужчин в черных куртках и джинсах. Они стояли и курили, время от времени поглядывая по сторонам. Посмотрели и на него, когда он проходил мимо. Без особого интереса.

В этот раз Бисмарк угощал старика варениками с печенью. Не без брезгливости выдраил он кастрюлю, в которой прошлый раз варил пельмени и которая с того самого момента, не вымытая, стояла на тумбе между умывальником и газовой плитой. Наполнил водой, зажег под ней газ.

– Вы говорили, что поищите письма от Польского вашему отцу? – сказал он, вернувшись в комнату.

– Я говорил? – переспросил старик. – Нет, лекарство он присылал с чистыми листами вместо писем!

– Но, может, все-таки были письма? Вначале?

– Может… – согласился хозяин. – Да, вначале были! А потом