Девушка с девятью париками - Софи ван дер Стап

– И что?

– И что?

– Софи, я думаю, ты потрясающая, и между нами что-то есть, но, мне кажется, будет лучше, если мы останемся друзьями.

– Ох. Что ж, я все же рада, что призналась. Это долгое время не давало мне покоя.

– Иди-ка сюда, – Юр хватает меня и крепко обнимает.

Отлично. Как раз то, чего я хотела. Еще один друг.

Время вечеринок. Восторг от хороших новостей все еще бушует во мне. Я не могу спать. Я валяюсь в кровати с широко открытыми глазами. В любом случае пора готовиться. Пойти в Club NL и отпраздновать.

Тетя Кристин, которая больше напоминает сестру, нежели тетку, присоединяется к нам, оставив дома мужа и детей. Даже Роб здесь, и он встречает меня долгим поцелуем. Увидев его снова, я внезапно понимаю, что хочу сохранить с ним дружеские отношения, несмотря ни на что, так что я делаю все возможное, чтобы не думать о Длинноножке. А это гораздо легче делать, пока она в отпуске.

Мы с Робом проводим вместе ночь напролет. Мы говорим и говорим. О том, как заботимся друг о друге. Как сильно он сожалеет. Как вечно будем друзьями. И т. д.

Итак, мы друзья. Ну и повезло же мне.

Теперь, когда у меня снова есть будущее, все налаживается. Хотя облегчение колоссально, я пока приспосабливаюсь к прилагательному “бывший” в словосочетании “бывший раковый больной”. Я когда-то писала, что мир больше не у моих ног. Это было, когда я лежала в постели, смотрела на кончики пальцев и видела у них не мир, а пациентов С6. Сегодня все по-другому. Сегодня я могу сказать, что мир стал ко мне ближе как никогда.

Я открываю NL20 и ищу свою колонку. Это моя первая статья, и потому она длиннее обычного: потребовалось девять фотографий только для того, чтобы представить меня читателям. Парни рядом со мной, и они возбуждены так же, как и я. Мы с Робом впервые сидим на одной террасе. После двух недель молчания так здорово чувствовать, что он рядом и держит меня за руку. Все, что нам нужно, – это забыть о существовании Длинноножки.

“Парики Софи” – написано вверху страницы. Под заголовком – четыре снимка: один, где я с поднятыми средними пальцами (фотография Мартейна), и по одному, где я Платина, Ума и Сью.

Колонка посвящена вечеру в компании Галстука, который, как я надеюсь, навечно останется под этим прозвищем. Интересно, прочитает ли он это.

– Эй, смотри, я тоже дебютировал как фотограф! – Роб указывает на снимок Умы, который сделал три месяца назад. Я читаю статью вслух, и с каждым словом Роб улыбается все шире. Наши руки сплетаются, и мы не хотим отпускать друг друга.

– Роб, когда ты намерен закончить этот бред с Длинноножкой? Ты в курсе, я же могу ее похитить. Или, что еще лучше, натравить на нее дикого бабуина. У меня есть связи, знаешь ли.

– Ты берешь ее за ноги, а я за голову, – говорит Ян, встревая в разговор. Роб смеется. Электрическое напряжение никуда не девается. Мы, возможно, и порвали друг с другом, а вот искра между нами пробегает по-прежнему. По какой-то причине сегодня это не ранит меня так сильно, как обычно. Глядя на свою первую статью, лежащую передо мной на столе, я чувствую себя прекрасно. Ну что за неделя: от ракового пациента к центральной публикации в журнале.

Сегодня ностальгический день – Синтаклаас. Это голландская традиция, благодаря которой малыши становятся счастливее, чего не скажешь об их родителях. Фактически это значит, что у нас два Рождества. Святой Николай приходит пятого декабря. Как и Санта-Клаус, это старик с мешком игрушек, вот только в Амстердам он прибывает на лодке, а не по воздуху на санях. Требуется основательно запастись праздничным настроением, чтобы приветствовать и Синтаклааса, и Санту, так что большинство родителей уверены, что лишь один из них попадет в дом через каминную трубу.

Поскольку мы живем на канале, мимо вечно проплывают лодки. Маленькие частные катера, арендованные моторки, большие туристические теплоходы и катамараны. Вдоль берегов пришвартовано множество плавучих домов, большинство из которых на вечном приколе. К счастью, лодка Синтаклааса появляется в самом начале зимы, когда на каналах еще нет льда. Если повезет, температура упадет достаточно, чтобы каналы замерзли. Только один из них – Кайзерграхт – превращают в каток, поскольку другие открыты для навигации, но, когда замерзают все каналы, кажется, что вот оно, волшебство. Когда мы были детьми, зимы были холоднее, и даже наш Херенграхт замерзал так, что лодкам было не пройти.

Этим утром школьники собрались на другой стороне канала, чтобы поприветствовать любимого гостя. Это такое милое зрелище. А еще ведь есть и рождественские песнопения. Мы с Сис стоим у окна, глядя на канал и наблюдая, как мимо проходит наше детство. Это один из тех моментов, когда нет ничего плохого в ностальгических слезах, но наши глаза остаются сухими, что удивительно, особенно если учесть, что через несколько часов сестра сядет в самолет, летящий на край света. Это оборотная сторона того, что опухоли исчезли.

Мне грустно, но ничего не поделаешь. Сис пообещала, что будет часто приезжать. К счастью, ее парень работает в авиакомпании, что облегчает необходимость перелетов туда-сюда. Лучше уж пусть она приезжает в Амстердам, чем я в Гонконг. После всего, что в этом году со мной было, мой туристический зуд унялся. Я просто хочу быть дома.

Я не единственная, кто прочитал последний выпуск NL20. В ток-шоу De Wereld Draait Door[16]его тоже прочитали. Теперь они зовут меня на шоу обсудить мою колонку. К счастью, Длинноножка все еще в отъезде, и Роб полностью в моем распоряжении. Я рада, что он со мной, – идти на телевидение страшновато, особенно когда носишь парик.

В гримерке мои парики ходят по рукам. Я принесла подходящие каждому из них наряды. Ярко-рыжий, затем блондинка, затем брюнетка – короткие, длинные, прямые и платиновые волосы. Кто же это будет? Гримерша спрашивает, какой из них больше я. Больше я? Хороший вопрос. Они все – я.

Ума, Дейзи, Блонди, Сью или Платина? Бебе или Пэм? Лидия? Может, даже Стелла? Кто появится перед камерами, журналистами и улыбающимися людьми рядом с ведущими в отглаженных рубашках и с чисто выбритыми лицами? Они все уверены, что мной быть здорово. Здорово быть раковой больной.

Я даже не помню, что было, когда вошла в студию. Не помню вопросов, которые мне задавали, или своих ответов. Вдруг вспыхивают яркие огни, появляется потрясный ведущий, я беспрерывно говорю, а потом все заканчивается. Когда я оборачиваюсь, Роб вовсю улыбается и все меня поздравляют. Один редактор даже вручает мне визитку и говорит, что хочет превратить мою историю в книгу.