На диких берегах - Ольга Лорен

de la vida eterna. Piedra – не знаю, vida – жизнь, я точно помню, а еterna – что-то знакомое… Вертится на языке, но не могу вспомнить… Piedra de la vida eterna… Что-то про какую-то жизнь…

– Звучит интересно! Ещё мне нравятся здесь картинки. Где-то я их видел… Сейчас, – Ник пролистал блокнот и ткнул пальцем в рисунки. – Вот, ну, не Да Винчи, конечно, но что-то в них есть…

«Eterna… Что же такое eterna?» – рассматривая хаотичные рисунки, размышляла Бонни под разглагольствования Ника:

– Гляди: то ли домики, то ли что, стрелочки всякие. О, ещё тут символ тот же, в виде спирали, как был на камне аборигенов и на дверях контейнера в долине. Правда, завораживающая абстракция? Я бы всю комнату обвесил такими картинами и смотрел на них вечно.

– Вечно? Точно! Вечно! – воскликнула Морган, радостно глядя на ничего не понимающего Паркера, продолжавшего свою мысль:

– Ну, я имею в виду, не прямо всю жизнь, а ближайшее время. Хотя… Абстракция ведь никогда не надоедает.

– Я вспомнила! Eterna – это вечно! Соединяем eterna с vida – что значит жизнь, выходит, в том предложении, «Piedra de la vida eterna», сказано что-то о вечной жизни!

– Хм, знать бы, что значит это piedra, – с интересом произнёс Ник. – Может, это какой-то эликсир?

– Piedra… Piedra… Не знаю, – задумчиво проговорила Бонни.

– Ладно. Оставим пока переводы. Давай посмотрим, что там дальше, – Николас оставил палец вместо закладки на странице с рисунками и стал листать блокнот.

– Тут портреты людей ещё есть такие забавные, я угорал, – Ник пролистнул вперёд, посмеиваясь. – Посмотри на это!

– Да ладно тебе! Видно, что художник из автора не очень, но заметно, что старался, – встала на защиту хозяина дневника Бонни. – Вот этот человек, например, очень хорошо прорисован. И даже мне кого-то напоминает… – Голос Морган задрожал. – Это же портрет моего папы! Точно, вылитый он!

– Прости, Бонн, но наверняка это просто сходство. Вряд ли твой отец был пиратом…

Бонни вгляделась в портрет и, подумав, поникшим голосом произнесла:

– Да, ты прав, наверное, я так хочу найти папу, что во всех лицах ищу знакомые черты…

– О, а это что за коридор вокруг круглой комнаты? – Николас перелистнул на следующую страницу. – Тут описание, но я не понимаю…

– И я… – вздохнула Бонни. – Опять remolino grande. Какое-то большое remolino…

– Хм, а может, это большая змея? – предположил Ник. – Помнишь, на одну из них мы наткнулись в джунглях?

– Ну, не знаю…

Вдруг послышался какой-то шум за дверью, а затем она открылась. Вошёл матрос, держа в руках поднос с едой и водой.

– О, это нам? Неужели кто-то из вас наконец заметил, что мы живые люди, а не безвольные вещи? – съязвил Паркер.

Матрос молча оставил поднос на тумбе и повернулся к выходу. Неожиданно Ник преградил парню путь, направляя на него револьвер.

– Руки за голову, живо! – грозно скомандовал парень.

Матрос испуганно повиновался и отступил назад. Паркер подал Бонни знак:

– Бежим!

Бонни молниеносно открыла дверь, и они с Ником выскочили в коридор, закрыв перепуганного матроса внутри.

– А как же наш план с обменом свободы на дневник с вымышленной картой сокровищ? – спросила Паркера Морган.

– Оставим его как план «Б», – улыбнулся Ник. – Что за вечная жизнь там описана в дневнике, мне и самому хочется разузнать. Идём!

Они бесшумно бежали в свете тусклых ламп, пока не добрались до конца коридора. Там он разделялся на два направления. Интуитивно выбрав одно из них, Ник и Бонни повернули налево и увидели лестницу, ведущую наверх, а рядом с ней – белую двухстворчатую дверь. Ник осторожно приоткрыл дверь и увидел небольшую каюту.

– Тут явно нет выхода, нужно подниматься по лестнице, – покачал головой Паркер.

– Ты уверен? Стой! – Бонни открыла дверь шире, и свет ламп из коридора осветил помещение. – Смотри, тут какие-то баллоны. Давай возьмём их для вооружения?

Они вошли в каюту и схватили по баллону. Неожиданно за спиной Бонни раздался голос, и она с тяжёлым сердцем обернулась.

– Rassemblé loin? – прокричал матрос на неизвестном для неё языке.

«Вот чёрт!» – разозлилась Морган.

Внезапно Ник поднял баллон и замахнулся им на матроса, но парень успел увернуться и крикнул:

– Pour aider!

– Валим! – Ник выскочил в коридор, и Бонни поспешила было за ним, но матрос в ту же секунду схватил её за руку.

Отчаянно желая освободиться, Морган впилась в его руку зубами. Не ожидая такой реакции, парень ослабил хватку, скривившись от боли.

– Ау!

В этот момент Бонни вырвалась и, захлопнув за собой дверь, побежала вслед за Ником. Внезапно свет в коридоре погас. Бонни споткнулась обо что-то и упала. «Проклятье!» Морган вскочила на ноги и окликнула Паркера:

– Ник, подожди меня!

Свет снова появился. Бонни застыла на месте, увидев человека в форме, идущего прямо на них. А сзади её догонял матрос, с которым они столкнулись в каюте. «Похоже, сопротивление бесполезно…» Девушка совсем поникла. Ник остановился и замер. Бонни поймала его полный сожаления взгляд. Вдруг Ник вытащил револьвер и решительно направил его на противников.

– А ну живо на пол! – крикнул он.

Слова Ника с гулом разнеслись по коридору. От резкости в его голосе даже Бонни стало не по себе. «Как же виртуозно он играет… Или так кажется только мне одной?»

– Я вышибу вам мозги, если не дадите нам уйти! – проревел Николас.

Человек в форме и его подчинённый, подняв руки, легли на пол. Ник, держа револьвер над опущенными головами прижавшихся к полу людей, прошёл к лестнице. Морган с опаской последовала за ним. Добравшись до люка над головой, Бонни открыла его и воскликнула про себя: «Запах свободы, я чувствую его!» Ребята выбрались на поверхность и бросились в океан. Неожиданно подлодка тоже стала опускаться под воду. «Как же вовремя мы успели!» Выплыв на берег, Бонни и Ник со всех ног помчались в дебри леса. Через некоторое время они вышли к утесу и остановились перевести дух. Сверху открывался вид на пристань, от взгляда на которую щемило сердце. Бухта, полная разрушенных, полусгнивших судов разных стран и народов простиралась на несколько миль. Вокруг было так тихо, что слышен был только равномерный накат волн и тихий шёпот ветра в листве деревьев на берегу. Неподвижность пейзажа настораживала и пугала одновременно. Ник и Бонни рассматривали корабли распахнутыми от удивления глазами. Мачты и оснастка кораблей были в плачевном состоянии, накренившиеся палубы открывали вид на иссохшие и изломанные доски, наружная обшивка многих судов обвалилась, и внутренние части торчали, словно обнажённые кости, придавая кораблям устрашающий вид. Борта судов были