Женская продажность, или Мысли женщины вслух - Юлия Шилова

— А хозяйка ресторана тебя не проведывала?

— Нет. — Я старалась не смотреть в глаза бабушке.

— Уж лучше бы ты в ее доме не работала. Ничего бы с тобой тогда не случилось. Ведь ты ж в ее доме пострадала, а она даже ни разу тебя не навестила. Странные все-таки эти богатые люди. Ну что для них стоит хоть чем-то тебе помочь? Да только им совершенно это не нужно. Черствые у них сердца.

Когда бабушка вышла из палаты, я закрыла глаза и закричала. В этом крике перемешались страх, боль, отчаяние и безысходность. Затем я сорвала с себя капельницу, подняла с пола судно и швырнула его о стену…

Девушка, лежащая в коме, открыла глаза и посмотрела на меня ничего не понимающим взглядом.

— Я не хочу жить! Я не хочу жить! Не хочу!!! — содрогалась я в сильных рыданиях. Я вскочила, съехала спиной по стене на пол, повторяя ей одну и ту же фразу: — Не хочу жить! Понимаешь, не хочу!!!

— А я хочу, — глухо ответила девушка и повторила: — Я очень хочу жить. Очень хочу… Понимаешь, хочу.

Моя соседка по палате вышла из комы. К ней из Петербурга приехали родители, которые все это время разыскивали ее. Я лежала и с грустью смотрела на чужих родителей, которые не отходили от своего чада.

После того как меня напичкали успокоительными, я почувствовала себя лучше. Мне казалось, что плыву в лодке по тихому озеру. Вокруг ни души. Только вода, тишина, умиротворенность и странный покой.

Я могла лишь лежать с открытыми глазами, но чувствовала себя жутко скованной, потому что не могла ни двигаться, ни говорить. Во рту было невыносимо сухо, а язык напоминал наждачную бумагу. Не было сил даже попросить воды.

— Роза поехала в Москву к своей двоюродной сестре на день рождения. За день до того, как она пропала, она похвасталась сестре, что познакомилась с очень интересным молодым человеком и отправилась к нему на свидание. Сказала, что он пригласил ее поужинать в ресторан, — плакала мама девушки, рассказывая о том, что произошло, одному из врачей. — Больше никто Розу не видел. Телефон не отвечал, и домой она не вернулась. Родственники тут же позвонили нам с мужем и мы, бросив все, поехали в Москву, чтобы ее найти. Я просто с ума сходила от горя, седая стала.

Мать девушки настолько была счастлива, что осталась с ней на ночь. Пока Роза спала, она держала ее за руку и говорила мне, как она доченьку любит.

— Понимаешь, Мариночка, Роза у нас поздний ребенок. Мы обожаем ее и никогда ни в чем не отказываем. Я даже не могу выразить словами, какая же она у нас долгожданная. Роза — наше единственное утешение.

Родители Розы оказались очень состоятельными людьми. Они планировали перевезти свою дочь в элитную клинику и сетовали на то, что врачи строго-настрого запретили отправлять ее на лечение за границу.

— Мариночка, а с тобой что произошло? — спросила мать Розы, Елена Владимировна, ставя на мою тумбочку бутылку с минеральной водой.

И я рассказала. Я все рассказала. Про мать, про бабушку, про Витьку, про Руслана и про Маргариту.

— Девочка моя, да как же тебя посадят, если ты ни в чем не виновата? — обеспокоенно спросила Елена Владимировна, не выпуская из своих рук руку дочери.

— У нас с бабушкой нет денег, — тяжело вздохнула я и закрыла глаза, чтобы не разрыдаться. — Маргарита просто всех купит, а может быть, даже уже купила. Следователь дал мне понять, что мне вряд ли удастся избежать тюрьмы.

— Надо бороться, — сказала Елена Владимировна.

— Вы думаете, это возможно, не имея денег?

— В любом случае попытаться следует. А ты позвони этой Маргарите.

— Зачем?

— Попробуй поговорить с ней. Попробуй выяснить причины. Если она мечтает тебя посадить, значит, этому должно быть какое-то объяснение.

— Да вы что! Она со мной даже разговаривать не будет.

— Но ведь ты и не пробовала!

Елена Владимировна по моей просьбе достала мой телефон и, присев на краешек кровати, подтолкнула к решительным действиям.

— Ну, что ждать у моря погоды? Звони и попытайся найти с ней общий язык. Нужно же что-то делать. Нельзя бездействовать.

Я набрала до боли знакомый номер и принялась ждать.

— Я слушаю, — по голосу Маргариты было нетрудно догадаться, что она пребывает не в самом лучшем расположении духа.

— Это Марина.

— Какая Марина? — Она не сразу меня узнала. Видимо, не ждала звонка.

— Та, которая убирала в вашем доме.

— Что тебе нужно?

— Я бы хотела вам все объяснить… — Я старалась говорить как можно более спокойно.

— В суде объясняться будешь, — резко перебила меня Маргарита.

— Но я действительно ни в чем не виновата. Я уже и так наказана сполна. Умоляю вас, не наказывайте меня еще больше.

— Ты мерзкая, ужасная, ничтожная девка. Дрянь!!! Дочь грязной алкашки, — принялась отчитывать меня Маргарита. — Я дала тебе крышу над головой и кусок хлеба. Как ты могла со мной так поступить, неблагодарная тварь?!

— Да что ж я сделала?

— И ты спрашиваешь меня, что ты сделала? Ты устроила в моем особняке кровавое месиво, и из-за этого мне приходится продавать этот дом. А твои ублюдки прожгли сигаретой одну из моих шуб. Между прочим, самую дорогую. Это шуба из шиншиллы. Я не пожалею никаких денег, но я сделаю все возможное, чтобы ты пожалела о том, что осталась жива. Лучше бы ты сдохла!

Послышались короткие гудки. Я откинулась на подушку и закрыла глаза, чтобы сидевшая рядом со мной Елена Владимировна не видела моих слез.

— Я все слышала, — произнесла женщина и погладила меня по бритой голове.

Я не удержалась: поднесла ее руку к своим губам и поцеловала.

— Не переживай, девочка. Добро всегда побеждает зло.

— Не побеждает, — замотала я головой. — Ни черта не побеждает. А если и побеждает, то только в сказках. Увы, но моя жизнь никогда не была похожа на сказку.

Ночью у меня поднялась температура, и резко упало давление. Ко мне опять приходили врачи, о чем-то совещались, делали уколы и ставили капельницу. Я засыпала и почему-то думала о матери. Я и сама не понимала, почему жалела о том, что не смогла с ней проститься. Хотя как можно проститься с человеком, которого совершенно не знаешь? Странно, при жизни я всегда ненавидела свою мать, а когда ее не стало, я вдруг подумала, что обязательно узнаю, где находится ее могила и схожу на нее.

— Мама. Мамочка… — бредила я в холодном поту и металась на смятой простыне.

— Тише, Мариночка. Тише! — говорила мне Елена Владимировна и протирала лицо влажной салфеткой.

Утром я проснулась от громкого женского плача. Плакала Елена Владимировна. Под утро умерла Роза. Умерла во сне. Остановилось сердце. Оно работало, стучало, гоняло кровь по венам, а потом резко остановилось. Наверное, просто устало…