Двенадцать раундов войны - Сергей Самаров

— Можно пользоваться. В градации «лунный свет». Вперед смотреть внимательнее. Бандиты тоже без фонарей не обойдутся…

* * *

Самое неприятное, что вместе с темнотой начался сильный дождь. Он вообще-то не очень мешал спецназу ГРУ быстро продвигаться вперед, скорее, он мог бы помешать менее подготовленным физически бандитам быстро продвигаться, но сильный ливень сильно размывал следы. Они опять встретились, причем большие, крупные. Как предположил подполковник Калужный, именно этот след принадлежит амиру Уматгирееву. Человек, носящий такую большую обувь, обязан быть большого роста. Кроме того, подполковник Тарамов там, около дороги, показывал точно, куда ушел амир Джабраил, вплоть до того, между какими деревьями он проскочил, прежде чем исчезнуть из прорези прицела. И именно там были найдены большие следы. Значит, взвод идет в правильном направлении.

— Вперед! — Эта команда всем была приятна, кроме разве что насквозь промокшего имама, который во время остановки от холода стучал зубами.

Следы пока еще вели взвод в правильном направлении. Но путь стал сложнее, начинался подъем. Комбат понимал, что они подходят к горам. А это, помимо всего прочего, еще и значило, что характер почвы сменится и там следы гораздо сложнее будет отыскать. Но там уже предстояло надеяться на память имама. Не зря же его тащили в такую даль.

— Сергей Ильич, выставь вперед снайпера, — догнав передовую группу, скомандовал командир батальона. — Пусть ночным прицелом впереди «пошарит».

— Не рано?

— Думаю, мы их уже догоняем. Выставляй… Пусть каждые десять минут смотрит.

Снайпер на ходу поставил прицел и приладил на него какое-то «самопальное» сооружение в виде продолговатого зонта. Зонт не мешал смотреть и прицеливаться, но и не давал дождю заливать линзы оптики.

Рассматривание следов не занимало много времени. Светили при этом закрепленными на стволах тактическими фонарями, тем самым рассеянным «лунным светом».

Новые следы были легко прочитаны. Кто-то сильно спешивший поскользнулся на грязи и, пытаясь удержать равновесие, оставил в земле каблуком борозду, но все же не удержался и свалился набок, о чем говорил отпечаток локтя. Но локоть так отпечатывается только тогда, когда рука согнута. Было ясно, что человек не пожелал валять в грязи свое оружие и приподнял его, для чего согнул руку.

— Устали парни, падают… — выразил комбат сочувствие.

— Никак нет, товарищ подполковник, — возразил старший лейтенант Березкин. — Умышленное падение, чтобы привлечь наше внимание. Смотрите, с трех сторон «растяжки» поставлены. Думали, мы вокруг места падения соберемся толпой, обсуждать будем, кто-то попятится и заденет леску. «Растяжки» выставили… А это значит…

— А это значит, что мы уже почти нагнали их, и они это если и не знают, то чувствуют.

— Вперед! Предупреди задних о «растяжках». Пусть кто-нибудь «вешку» поставит.

Предупреждение шепотом пролетело по колонне. Где-то в первых рядах послышался слегка звякнувший звук удара лопатки по стволу. Срубили молодое деревце, чтобы поставить «вешку». Обычная мера предосторожности, чтобы никто неопытный не взорвался. Выставляется всегда, если нет возможности здесь же взорвать гранату из растяжки. Сейчас такой возможности не было. Бандиты звука взрыва ждали с нетерпением.

Подполковник не стал спрашивать, с чего вдруг командир взвода решил, что бандиты близко. Сам догадался, что бандиты надеялись услышать взрыв. Раньше «растяжки» не ставили, хотя знали, что преследование должно быть организовано. Теперь же они ощущают, что преследователи близко, и сами бандиты уже близко от своего логовища, и выставление «растяжек», и неизбежная при этом потеря времени — это все от растерянности.

Амир Уматгиреев уводил свой джамаат от вероятного преследования и предполагал, что преследует его тот самый Юра Калужный со своими бойцами. И он перебирал все возможности боя, понимая, что спецназовцев не может быть слишком много, они вообще, как правило, воюют небольшими группами, и искал варианты для их уничтожения.

Знать хотя бы, кто их преследует. Точно знать. Если спецназ ГРУ — это одно дело, и очень серьезное. Эти не просто вцепятся, как волкодавы, эти могут и в скорости посоревноваться с джамаатом Уматгиреева. А он считал свой джамаат самым скоростным среди себе подобных. Никто не мог совершать такие стремительные пешие переходы, как он. Если преследует полиция, совсем другой поворот. Если эти еще не научились уму-разуму, то амир Уматгиреев берется их научить. Но по воздуху могли и другие войска подбросить. Мог спецназ ФСБ пожаловать. Но это для джамаата не намного хуже полицейского спецназа. С этими можно и нужно драться, этих можно бить. Могли подбросить «кадыровцев». С этими головорезами тоже можно справиться, хотя у «кадыровцев» имеются собственные счеты с Джабраилом, но они от своего счета пусть со скрипом зубы себе крошат, а он будет в ответ только улыбаться, посылая в них автоматную очередь. Хуже, если подбросили в район «краповых беретов». «Краповые» ничем спецназу ГРУ не уступают. Разве что в скорости передвижения обычно проигрывают. Но упрямством и характером берут свое. Точно такие же «волкодавы», как и военная разведка.

Но Джабраил давно взял себе за правило и стремился при недостатке информации исходить из худшего. Хуже, чем спецназ ГРУ, для него ничего не существовало. Однажды, еще в самом начале своей боевой эпопеи, он столкнулся с военными разведчиками, и тогда его спасло только вмешательство другого джамаата, который вовремя подвернулся и взял на себя преследование и удар спецназа ГРУ. А Джабраил тогда ловко, без выстрелов, увел свой джамаат в лес и быстрым маршем оторвался от возможного преследования.

Сейчас амир Уматгиреев предпочитал считать, что его преследует спецназ ГРУ, хотя вовсе и не был уверен, что его вообще преследуют. Только как проверить, гонятся ли за ними, Джабраил не знал.

— Насухан! — подозвал амир идущего неподалеку пулеметчика. — Ты у нас самый хитрый. Придумай что-нибудь, как определить, гонятся за нами или нет.

Насухан думал не долго. Он намеренно поскользнулся, оставляя в земле каблуком глубокую борозду, и свалился в грязь, продавив в черноземе локтем глубокую выемку.

— Сейчас проверим… Они как могут идти? Только по следу. Пусть мои следы рассматривают. Помогите мне кто-нибудь.

Ему помогли встать.

— Встать я сам могу. Не пришибленный. Три «растяжки» рядом! С трех сторон…

Трое моджахедов тут же принялись воплощать план Оздемирова. Амир понял уловку пулеметчика. Ловко придумал. Сам он сразу не додумался до такого.

Если за ними идут, то только по следу. Нет у них данных о том, в какую сторону ушел амир Уматгиреев, и быть не может. Только один человек может это знать, но он не в состоянии никого провести. Он может показать направление, но точно сам ничего не помнит. Это — имам Габисов. Он слабый человек. Из него могут выбить то, что он знает. Выбивать показания менты большие специалисты, если, конечно, этим делом именно полиция занимается. Правда, была у Габисова карта района. Джабраил сам на этой карте обвел кружочком место, где с дороги следует свернуть, чтобы двинуться в сторону базы джамаата. Имам тогда попросил. Он хотел отправить карту в Пакистан, чтобы отряд, который пойдет в республику, знал, где найти Уматгиреева. Но маршрут до бункера, как просил имам, Джабраил чертить отказался. Кто знает, куда может попасть эта карта. Пообещал пришлый отряд лично сам встретить. И встретил. Только к тому моменту от отряда уже никого не осталось. Если бы не нытик имам, могли бы прийти раньше и повлиять на события.