Горячо-холодно: Повести, рассказы, очерки - Анатолий Павлович Злобин

вам сказать. Моей любви к Волгодонску не прибавилось, точно так же, как не убавилось в нем пыли. Что происходит? Громогласно задумывается новый прекрасный город, самый красивый, самый чистый, самый-самый. Об этом многократно объявляется в газетах, по радио, телевидению, а дальше все успокаиваются, полагая, что дело сделано: самый-самый явился миру. Когда же этот громогласный город возникает в натуре, выясняется, что он как две капли воды похож на другие новые города, которые провозглашались прекрасными до него. А деваться уже некуда, город населен, его уже не сдвинешь. Тогда все надежды и провозглашения переключаются на новый, еще где-то не построенный город. Кто-то сказал: «Вся страна застраивается одним городом, все города застраиваются одним домом». Что поделаешь, таково свойство крупнопанельной цивилизации.

Таким образом, я вернулась сюда, к типовым панелям. Нет смысла скрывать причину — возможно, вы даже слышали. Во всяком случае, по моим сведениям, Григорий этого не скрывал. У него появилась женщина. Он хотел, как теперь выражаются, пережениться. Я ее видела. Случайно во Дворце культуры. Весьма вульгарная особа. К тому же, говорят, она без диплома. Правда, молодая, этого у нее не отнимешь. Своей молодостью она и спекулировала.

Поэтому я не могла допустить разрушения семьи. Я вызвала Григория телеграммой. Он прилетел. Сначала отнекивался, а через два часа раскололся и начал замаливать грехи — пошел за картошкой.

Обратно мы прилетели вместе, распаковали вещи. Каждый вечер в спальне свежие цветы. Смешно даже подумать, что он мог уйти от меня. Мы прожили 18 лет, я знаю все его слабости, все грехи. Он без меня не может ни шагу. Юрочка уже в шестом классе, мы все трое единая волгодонская молекула, не смеющая думать о распаде.

На что она могла рассчитывать? На квартиру ее потянуло? На чужие кастрюли? Я всегда говорила, что следующее за нами поколение воспитало в себе дух голого потребительства.

Словом, операция была болезненной, но тем не менее успешной. Я устроилась на то же место, оказалось, что оно не занято, нужного человека подобрать не просто. Настропалила Григория, он пошел в дирекцию и выпросил трехкомнатную квартиру, скоро переезжаем.

Теперь они начали работать с женами руководящих работников, и мое возвращение записали себе в актив, поставив соответствующую галочку. Я их не разубеждала. Нас уже собирали на вечер. Генеральный директор прочитал дельный доклад о текущих задачах. Потом показали фильм «Жандарм женится», который год его крутят.

Мы нынче в цене, я имею в виду законных жен. Меня избрали в совет по поэзии. Наметили перед Новым годом симпозиум.

Нам теперь в Волгодонске жить, другого места нет. От нас самих зависит, каким станет наш город, я теперь — на все воскресники, ни одного не пропускаю. Как видите, стала порядочной патриоткой своего города. Только и надо, чтобы нас тряхнуло хорошенько.

Вы не поверите. Начала заниматься языком. Выбрала итальянский. Я же сейчас сваркой занимаюсь, рассчитываю всякие там прогрессивные методы. А итальянцы — наши шеф-монтажники. Так что у меня и практика есть. Они зовут меня синьора Вера. Я отвечаю: си, синьор. Через три месяца буду сдавать экзамен.

Приняли с Григорием решение: откладываем деньги на машину, будем путешествовать по стране. Так что программа нашего будущего весьма обширна.

Жаль, что вы улетаете, я бы пригласила вас домой, познакомила бы с Григорием. Как? Вы уже знакомы. И молчали! А, понимаю: тайна литературной исповеди. Неужели Григорий ничего не говорил? Ну как о чем? Что я уехала? О своих отношениях с этой рыжей женщиной? Вы же должны выслушать и вторую сторону. Понимаю, в самом деле это справедливо: существует и третья сторона. Так вы и с ней знакомы? Удивительно многосторонний автор, простите, это я так, про себя. Не смею даже задать вопроса: что же она вам рассказывала, эта так называемая героиня, если выражаться терминологическим языком.

Так, так, стараюсь понять и проникнуться. Тайна исповеди адекватна тайне литературного материала, который может быть видоизменен и трансформирован. Тайна сохраняется на уровне замысла, но в тот момент, когда произведение подписывается в свет, тайное становится явным. Однако оно уже настолько трансформировалось в сознании автора, что бывшие прототипы, превращаясь в персонажи, сами оказываются на распутье: они ли это?

Если я вас правильно поняла, можно сказать и так: реальные прототипы как бы становятся отражением литературных персонажей. Иными словами, мы обязаны стать такими, какими вы нас задумали. На современном языке это называется обратной связью, не так ли?

В таком случае остается лишь прочитать ваш опус, чтобы решить окончательно, захотим ли мы под вас подделываться. Что касается меня, я уже достаточно закостенела, чтобы мне меняться, возраст, понимаете ли, уже не тот.

А самолета все нет. Когда же он прилетит. Я встречаю своего ленинградского сослуживца, он прилетает в командировку. Буквально на несколько дней, еле вырвался. Не задавайте деликатных вопросов, все равно не отвечу. Если бы я знала ваши литературные принципы раньше, ни слова бы не сказала. Вы же все равно по-своему переиначите. Уже наверняка решили завести для меня ленинградского любовника, так ведь?

Ага, что-то показалось. Летит! И по радио объявляют самолет на наш рейс. Этот же самолет и повезет вас обратно, только заправится.

Будем считать, что наш разговор прерывается по вине Аэрофлота на полуфразе. Невысказанного осталось больше, чем было сказано. Прилетайте снова, чувствует мое сердце, у нас появится масса новостей.

А теперь мне пора к самолету.

19

— Внимание, мотор. Дубль первый. Начинаем проезд. Света достаточно. Кран идет плавно, изображение не должно прыгать.

Ага! Сначала я возьму обечайку средним планом. Кольцо обечайки — и в этом кольце на втором и дальнем плане перспектива пролета. И мы сейчас плывем на кране над этой перспективой. Мы показываем «Атоммаш» глазами обечайки.

Даю команды, как