Антик с гвоздикой - Ирина Мельникова

Через четверть часа коляска Караваева покинула пределы усадьбы. Аркадий проводил ее взглядом и повернулся к князю. Тот как ни в чем не бывало допивал свою обычную по утрам чашку черного бразильского кофе и просматривал «Губернские ведомости», которые ему исправно доставляли раз в три дня.

Аркадий прошелся взад-вперед по комнате и, остановившись напротив князя, уставился на него проникновенным взглядом мирового судьи.

— Что-то я не пойму тебя, Гриша, — сказал он осуждающе, — неужели ты и впрямь восхищаешься этим надутым индюком? Ведь его поступок способен навсегда поссорить тебя с графиней. Она может воспринять твои усилия как желание ополчить против нее всех соседей. Как-то некрасиво получается, ты не находишь, поощрять Караваева в его абсолютно опрометчивых действиях?

— А с чего ты вдруг решил, что я поощряю Караваева? — процедил сквозь зубы князь, не поднимая глаз от газеты. — Я не чаял, как избавиться от него. Таких господ невозможно в чем-то переубедить, пока они не набьют себе шишек на лбу. Я предпочитаю, чтобы эти шишки он набивал без моего участия, поэтому, если ты заметил, напрочь отмел его попытки вступить в спор с графиней в качестве моего союзника. Если он, наконец, осмелился заварить кашу, то пусть сам ее и расхлебывает. Но не в моем котелке и не моей ложкой.

— Как ты думаешь выйти из этой переделки? — спросил Аркадий. — Графиня приняла твои условия игры, и, судя по всему, пленных она не берет.

— Надолго ее не хватит, — махнул рукой князь и улыбнулся. — При всем ее упрямстве графиня как-никак женщина, думаю, она попробует схитрить или каким-то образом усыпить нашу бдительность, чтобы выиграть время.

— Насколько я понимаю, оно понадобится ей, чтобы разобраться с бумагами на Изместьево? — Аркадий залпом выпил бокал красного вина. — Но как тогда быть с твоими обещаниями маленькому графу? — Он кивнул на большие каминные часы, которые показывали двенадцатый час дня. — Будет очень некрасиво, если ты нарушишь свое слово.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь его нарушить? — Хитро прищурившись, Григорий Панюшев посмотрел на своего приятеля. — Смею надеяться, что твои обещания тоже не разойдутся с делом и ты намерен сопровождать меня к границам имения?

— Гриша, радость моя, — расплылся в довольной улыбке Аркадий, — я готов не только тебя сопровождать, я готов на крыльях туда лететь. Но боюсь, что есть несколько причин, по которым Ксения и Павлик не посмеют приехать на встречу с нами.

— Ничто не помешает нам проверить это, — заявил князь. Он отодвинул в сторону газеты и позвонил в колокольчик. Тотчас на пороге вырос дворецкий. — Ну, что, Елистрат? Готовы лошади? — справился Панюшев.

— Готовы, готовы, ваша светлость, — затряс тот головой в седом парике, отчего тот не преминул сползти ему на лоб.

— Что ж, едем! — Князь проворно вскочил на ноги. Лицо его оживилось, глаза блестели. И Аркадий понял, что его друг желает этой встречи не меньше, чем он.

Исключительно чувством ответственности объяснялся тот факт, что все расстояние до назначенного в записке Аркадия места свидания приятели преодолели галопом, не позволив лошадям ни минутной передышки. Взлетев в едином порыве на вершину небольшого холма, они огляделись по сторонам и тотчас заметили внизу коляску. Она стояла в тени нескольких берез, образовавших небольшую рощицу на краю огромного поля пшеницы.

Друзья переглянулись. Младшая сестра посмела ослушаться старшую, но им совсем не хотелось, чтобы графиня узнала об этом. Поэтому следовало предпринять некоторые предосторожности, чтобы не подвести Ксению и Павлика, и перенести встречу на земли князя.

Аркадий спешился, а князь остался в седле. Так ему было удобнее наблюдать за тем, что происходит на поляне. Одновременно он видел, чем занимается Аркадий. А тот быстро скинул с себя сюртук и натянул поверх одежды сарафан, который позаимствовал в людской. Затем накинул на голову полушалок и завязал его под подбородком.

Григорий расхохотался. Его приятель и впрямь был мастак в переодевании, вмиг превратившись в настоящую крестьянку, которая села на землю и стянула с ног сапоги. Через пару минут Аркадий вновь вскочил на ноги и, подбоченившись, лихо притопнул новенькими лаптями, ни дать ни взять собравшаяся на свидание деревенская молодка.

— Смотри осторожнее! — предупредил его князь.

Аркадий подхватил подол сарафана, присел в шутливом поклоне, затем прикрыл кокетливо лицо краем полушалка и произнес жеманно:

— Что вы, сударь! Мы хотя и девицы, но свое дело знаем! Не раз в разведку ходили по прежним временам!

Князь со своего поста видел, как Аркадий быстро сбежал с холма, миновал дорогу и направился к коляске. Рослый кучер, который до этого лежал в тени берез, поднялся на ноги. Две женщины и мальчик, ловившие сачками бабочек, тоже прекратили свои занятия и уставились на крестьянку, которая безбоязненно перешла дорогу со стороны княжеского поместья и направилась в их сторону.

Кучер почти побежал к ней навстречу, и князь подумал, что он заподозрил неладное. Павлик с сачком в руках ринулся следом за ним. Но девушка поменьше ростом, видно горничная, схватила кучера за руку. Павлик остановился рядом с ней и, повернувшись, помахал рукой второй девушке в шляпке.

Горничная, князь уже знал, что ее зовут Марфуша, направилась к Аркадию. Было слишком далеко, чтобы Григорий мог услышать, о чем они переговариваются, но Марфуша махнула рукой кучеру, и тот, то и дело оглядываясь, направился к коляске. Горничная — следом за ним. Зато Ксения подошла к Павлику, очевидно, что-то сказала ему, и он со всех ног бросился к Аркадию. Взяв его за руку и переступая ногами, как молодой жеребенок, он весело помахал рукой Марфуше, из чего Григорий сделал вывод, что горничная останется возле коляски, вероятно, чтобы предупредить хозяйку в случае опасности.

Ксения и Павлик в сопровождении Аркадия быстро миновали дорогу и скрылись во владениях князя. Сделать это было нетрудно, потому что прямо от дороги начинались густые заросли орешника, а чуть дальше — сосновый лес вперемежку с березовыми рощицами и полянами, щедро заросшими сочным разнотравьем.

Князь направил своего Мулата вниз и появился на поляне почти одновременно с прибывшей туда компанией. Павлик просиял и подбежал к нему, улыбаясь как давнему знакомому.

— Здравствуйте, Григорий Александрович! Маменька сказала, что вы можете захватить нас в плен. Это правда? Она не шутила?

— Скажите на милость, граф, зачем нам брать вас в плен? — ответил, улыбаясь, князь. — Я совсем не хочу, чтобы ваша маменька терпела муки по этому поводу.

— Но если совсем немножко? — Павлик умоляюще заглянул ему в глаза. — Вы бы могли рассказать мне о своих приключениях и научить кататься верхом.

— Для этого совсем не нужно брать вас в плен, — засмеялся князь. — Я готов приступить к занятиям, и вы можете в это время задавать мне любые вопросы. Правда, времени у нас не слишком много, поэтому предлагаю начать немедленно.