Помни об алиментах - Бетани Тру

– Спасибо, – сказала Дилани, снимая трубку зазвонившего телефона. – «Зазеркалье», – вежливо ответила она звонившему.

У Лукаса екнуло сердце.

– Доброе утро, Дилани.

Его голос был теплым и успокаивающим, как кружка пряного сидра в холодный зимний день.

– Привет. Я не думала, что ты позвонишь.

– Я не собирался…

– Но?

Он должен был сказать ей правду. Что он думал о ней всю ночь. Что не мог перестать думать о ней. Ему хотелось сказать Дилани, что он мечтал услышать звук се голоса. Что он не переживет еще одну ночь, если ее не будет вето объятиях. Он мог бы сказать ей, что никакая другая женщина не заставляла его чувствовать то, что он чувствовал с ней. Ему хотелось сказать ей, что в первый раз в своей жизни он хочет сделать то, что правильно, а не просто то, что хорошо для него, Лукаса. Но это был Лукас Черч. А Лукаса Черча можно было назвать многими нелицеприятными словами, но он не собирался добавлять к этому списку слово «побежденный».

– Нам нужно кое о чем поговорить.

– По-моему, вчера вечером мы сказали друг другу все, что нужно было сказать. Кроме полного разрыва, нет никаких подходящих для нашей ситуации вариантов.

– Речь пойдет не о нас.

– О-о?

– Я хотел тебе кое-что сообщить.

– Это имеет отношение к разводу?

– Да.

– Тогда, думаю, тебе не следует этого делать. Видимо, это конфиденциальная информация?

– Нет. Я должен передать эту информацию Лоренсу. Просто я действую напрямик. – Но Лукас знал, что дело не в этом. В любом случае он бы рассказал об этом Дилани, потому что и так уже достаточно пренебрег этикой, защищая ее мужа; ради Дилани он был готов переступить черту.

Переступить черту.

Эта мысль лишила его дара речи. В этот момент Лукас осознал, что уже переступил черту. Не впервые он достаточно вольно обходился с этикой. Но на этот раз он от этого ничего не выигрывал. Хуже того, он мог потерять… все.

– Лукас?

– Да? – Лукас подумал, давно ли он молчит, потрясенный своим открытием.

– Что ты хотел сказать мне?

– Это касается намерений Джей-Ди относительно твоей организации.

– Думаю, у него нет никаких намерений… А что ты об этом знаешь?

– Мне ужасно неприятно говорить тебе это, Дилани, но Джей-Ди хочет заменить тебя на месте директора кем-то, кто будет работать непосредственно на него и «Дэниелз энтерпрайзиз». Он хочет, чтобы я связался с Лоренсом и составил план перевода.

– Разве законно то, что он собирается украсть мой клуб прямо у меня из-под носа?

– Юридически он принадлежит ему. За исключением нескольких внешних пожертвований деятельность организации финансируется практически исключительно «Дэниелз энтерпрайзиз».

– Но это плод моих усилий. Это я придумала концепцию и принесла ее в Юношескую лигу. Это я превратила одноразовое мероприятие в полноценную регулярную работу. За последние три года я сделала очень многое. Это я арендовала здание, красила стены, мыла полы; я звонила в нужные инстанции.

– А он за все это платил. По большей части. Как я уже сказал, остальные пожертвования незначительны в сравнении с тем, сколько денег давала «Дэниелз энтерпрайзиз».

– Тогда я выплачу ему его деньги. Все до цента.

– Все не так просто. Когда Джей-Ди вкладывал эти деньги, они считались благотворительным пожертвованием. Ты не можешь вернуть их ему. Тебе пришлось бы переделывать устав организации и…

– Как? – перебила его Дилани.

– Это очень сложно и требует сотрудничества всех заинтересованных сторон.

– А он не собирается сотрудничать, не так ли?

– Он непреклонен. Он хочет, чтобы «Дэниелз энтерпрайзиз» взяла контроль над клубом. Он не уступит.

– Почему?

– Он считает, что «Дэниелз энтерпрайзиз» должна сохранить твою организацию с благотворительными целями.

– Чушь! Существуют миллионы благотворительных организаций, в которые Джей-Ди может вкладывать деньги. Как минимум полдюжины таких он сам частично финансирует.

– Он настаивает на том, чтобы сохранить контроль именно над этой.

– Ну что ж, тогда, возможно, он использует это как средство для достижения своих целей, и если я просто откажусь от притязаний по разводу, тогда…

Лукас откашлялся.

– Я же говорю, Дилани, Джей-Ди непреклонен. Он хочет сохранить контроль, сколько бы ему это ни стоило.

– Он делает это, чтобы досадить мне.

Лукасу было невыносимо слышать боль в ее голосе. Он сжал в руке карандаш так крепко, что на коже остались рубцы.

– Я вложила в эту организацию все, что у меня было, так неужели теперь я отдам ее без боя? Ну уж нет!

– Ты ничего не можешь сделать. – Лукасу следовало быть рациональным. Но он ненавидел быть рациональным. Он же не его отец. Он не был холодным и безразличным. Но что он мог сделать? Страстное волнение только спровоцировало бы Дилани, а Джей-Ди был непоколебим в своих намерениях относительно ее организации.

– Ему наплевать на организацию. Ему наплевать на этих девочек и на то, что с ними будет. Единственный человек, о котором он заботится, – это он сам. Он гнусный, отвратительный монстр, и я не могу поверить, что у тебя хватает мужества представлять его. Но наверное, адвокат такой же, как его клиент.

Вот как все обернулось. Лукас не удивился. Он и не ждал никакого другого исхода. То, что было между ними, не могло просто так продолжаться, и его работа так или иначе, но обязательно должна была сказаться на их отношениях.

– Это моя работа, Дилани. У меня нет выбора. – Он пытался говорить сдержанно.

– Это Америка, Лукас. У тебя всегда есть выбор.

– Ты говоришь неразумно. Чего ты от меня ждешь? Чтобы я потребовал у Джей-Ди забыть об этом? А когда он спросит о причине, почему бы мне ему не рассказать о нас? Черт, почему бы мне не пойти прямо в комитет по этике и не выдать наш секрет? Рассказать им все. Хочешь знать, что я им скажу? Я знаю. Я скажу, что отказываюсь дальше представлять моего клиента, потому что он ранит чувства своей жены. О да, кстати, я забыл упомянуть, что я сплю с его женой. Ты этого ожидаешь?

– Я ожидала, что ты будешь настоящим мужчиной, каким я тебя считала.

– Ты не знаешь, о чем меня просишь. Но я надеюсь, что с твоим клубом все будет в порядке. Мы с Лоренсом найдем способ сохранить тебя в штате, даже если ты не будешь директором.

– Прощай, Лукас.

Он боялся, что на этот раз это было окончательное «прощай».

Ванесса Вильямс имеет дурную репутацию из-за той короны, которую она потеряла, а не из-за той, которую выиграла.