За горизонтом сна - Яна Дубинянская

— Планетолог Растелли!

Джино вскинулся, словно его не окликнули, а перетянули хлыстом по спине. Проклятое всеобщее возбуждение — надо, надо что-то с ним делать…

— Какие результаты дало веерное исследование?

— Никаких, командир, — не оборачиваясь, хмуро бросил Растелли. — Вообще никаких.

Так, допустим. «Веерка» — когда по всей планете врассыпную рассылаются зонды с данными обнаруженной аномалии, запрограммированные на поиск тождественных очагов, — никогда не пользовалась особым доверием биолога Брюни. Теория вероятности — слишком коварная, ненадежная теория, чтобы брать ее с собой в космос. Зонд может промахнуться всего на пару десятков километров, это во-первых. А во-вторых, даже на Земле в одном и том же квадрате цивилизационные очаги бывают, как бы это помягче сказать, не совсем тождественными. Конечно, и веерными исследованиями нельзя пренебрегать, но…

— Сколько квадратов уже закрыто?

«Закрыто» — емкое слово. То есть предварительно исследованы по всем параметрам, результаты продублированы штрих-зондами, сведены компьютером, проанализированы, добавить нечего.

— Почти сорок процентов поверхности, командир. Что?!.

— Что? — беззвучно и нелепо переспросил он.

Быстро. Так много успели обследовать — а он и не заметил, воюя с балластом на борту по имени Габриэл Караджани. Нет, какого черта?! Нет, как это может быть?!.

Сорок процентов поверхности — и один, ОДИН очаг цивилизации! Возможно, правда, что… Селестен бросил взгляд на крайний монитор, где сфера планеты была раскрашена синим, зеленым и коричневым, — нет, из закрытых квадратов лишь несколько пришлись на океан. Одна аномалия — на тысячи квадратных километров. И веерка не дала результатов… Мистика какая-то.

Внезапно на отсек свалилась тишина — ни голосов, ни компьютерного жужжания, ни стука клавиш. Четверо ученых, полуобернувшись, смотрели на командира. На пятом кресле все еще неторопливо распрямлялась глубокая вмятина.

Теория вероятности — гнилая теория. Но она совершенно определенно кричит, что и остальные шестьдесят процентов открытых пока квадратов не добавят ничего нового в общую картину. На многочисленных встроенных мониторах по стенам отсека кружились вокруг наклонных осей виртуальные шарики — разноцветные, красивые. Природные зоны, рельеф, климатические пояса… Мы уже все знаем об этой планете. Все, что можно узнать до посадки.

Четыре пары вопросительных глаз.

— Продолжайте предварзонды! — В голосе Брюни прозвучало раздражение. Работа должна быть доведена до конца, неужели необходимо напоминать об этом?

Даже бесполезная работа. Первым кивнул Йожеф Корн.

— Зонд три-восемь-двадцать пять, замер электромагнитного поля, квадрат К-шесть.

— Пошел.

— Зонд три-восемь-двадцать шесть…

По монитору побежали новые столбцы сведенных данных. Селестен попытался сосредоточиться на них; что-то мешало. Резко обернулся — и напоролся на непроницаемый взгляд Сингха Чакры. Ученый все еще сидел вполоборота, словно ждал дополнительного приглашения.

— В чем дело, химик Чакра?

Красавец Сингх откинул со лба густую вьющуюся прядь. Виновато улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, пожал плечами и мягко — так напоминают больному о неприятной, но неизбежной процедуре — сообщил:

— Я отключаюсь.

Селестен почему-то не сразу среагировал. Тупо смотрел, как тонкие темные пальцы легли на клавиатуру, как персональный компьютер химика мигнул и погас. И только тут заставил себя встряхнуться: что ж это происходит?! Да, в продолжении исследований мало смысла — но какая-то вероятность успеха все-таки есть… и существуют же такие вещи, как совесть ученого, правила Устава, приказ командира, в конце концов!.. Демонстративное неповиновение, бунт? Может, выражение солидарности с Караджани? Да нет, бред какой-то. Но…

Да, весело начинается собственно экспедиция…

С железом в голосе:

— Химик Чакра…

Он не договорил. Ярким холодным светом вспыхнул под самым потолком маленький монитор внутренней связи.

— Вниманию научного состава, — произнес Олег Ланс-кий. — «Атлант» входит в посадочный режим. Сворачивайте предварзонды, ребята, и проходите в амортизационный отсек. Семь минут вам на все про все.

Черные, без зрачков и почти без белков глаза Сингха Чакры снова пересеклись со взглядом Брюни. Незаданный вопрос: теперь понятно, командир?

Теперь понятно.

— Мы успели закрыть меньше половины поверхности. — Он старался держать себя в руках. — Какого черта, Алекс?

Нортон посмотрел на него тускло, словно сквозь мокрое стекло. Почему-то вспомнились его глаза в тот момент, когда…

А ведь это было всего несколько часов назад!

…командир зашел без стука к нему, Селестену, — в личный отсек-раковину, где звучала двенадцатитоновая музыка. Зашел потерянный, нуждающийся в совете — и, кстати, получил-таки его!.. И еще — совсем недавняя теплая, беспомощная улыбка, когда далекая Лиза Нортон рассказывала о внуке…

Сейчас лицо Алекса напоминало условную физиономию игрушечного солдата. Пластмасса грубой штамповки, не выражающая ничего похожего на эмоций.

— Был приказ пройти в амортизационный отсек, биолог Брюни, — бросил он. — Время истекает, сейчас «Атлант» начнет маневр. Здесь опасно находиться.

Навигатор Поль Дере недовольно щурился, его пальцы нервно барабанили по граненой головке какого-то рычага. Селестен впервые за все время полета зашел в отсек управления кораблем; но с любопытством осматриваться по сторонам хотелось меньше всего.

«Был приказ». Ненавязчивое напоминание о том, что начальник экспедиции Селестен Брюни не облечен ни малейшей властью, пока «Атлант» не совершит посадки. В космосе власть принадлежит командиру корабля, и только ему, — это положение Устава, допустим. Но, черт возьми, доводить до логического завершения предварительные зондовые исследования тоже не последний пункт Устава! Не говоря уже…

— Перед тем как идти на посадку, не мешало бы запросить данные предварзондов. Поинтересоваться моим мнением, в конце концов! Место посадки должно прежде всего отвечать интересам экспедиции, или я неправ? — В голосе прорезался надрывный сарказм, граничащий с истерикой.

Александр Нортон обернулся на полпути к своему месту за пультом управления.

— Успокойся, Стен.

— Я совершенно спокоен!!! — Горячая волна поднялась изнутри и подплеснула к самому горлу. Брюни сглотнул соленую слюну. Не распускаться! Немедленно взять себя в руки. То, что делает Алекс, — его работа, а вовсе не предательство, как это кажется все острее и отчетливее. В отсеке управления ровно два места — для командира и навигатора, — а посторонние обязаны его покинуть. Ты — посторонний, так признай этот очевидный факт, только и всего.