Хлеб Гиганта - Агата Кристи

— Это же прекрасно!

— Что прекрасно?

— То, что ты сделал. Ты оставил все, что тебе нравилось, ради того, чтобы добиться своей цели, — это великолепно!

— Потрясающе, Нелл. Просто потрясающе то, что ты мне сейчас сказала Если бы ты только могла представить, насколько мне теперь легче!

— Правда? — тихо спросила она — Тогда я рада

Про себя она думала: «Мне пора возвращаться.

Я должна, должна вернуться. Мама страшно рассердится. Я должна вернуться и слушать, что будет говорить Джордж Четвинд, такой скучный! О Господи, сделай так, чтобы мама была не слишком сурова!»

Но она продолжала идти рядом с Верноном. Ей не хватало воздуха — да что же это с ней? Если бы Вернон хоть что-нибудь сказал! О чем он думает?

Чтобы поддержать разговор, Нелл спросила:

— Как Джо?

— В данный момент вся в искусстве. Я думал, вы встречаетесь, раз обе живете в городе?

— Я видела ее один раз, не более. — Она помолчала и очень робко добавила: — Думаю, я ей не нравлюсь.

— Ерунда. Конечно же нравишься.

— Да нет, она считает меня фривольной, думает, что мне нужны только светские развлечения — танцы, вечеринки.

— Никто, узнав тебя, не станет так считать.

— Не знаю. Я иногда чувствую себя такой... такой глупой.

— Ты? Глупой?

Это сомнение в его теплом голосе! Милый Вернон. Так он действительно относится к ней хорошо. Мама была права

Они подошли к мостику через небольшой ручей. Поднялись, постояли рядом, совсем близко друг к другу, перегнувшись через перила и глядя вниз на воду.

Сдавленно и нежно Вернон произнес:

— Как здесь чудесно!

— Да

Близится... Близится... Она не могла бы его определить, но оно нарастало, это чувство. Весь мир словно замер, наполнился до краев и вдруг безудержно хлынул наружу.

— Нелл...

Откуда эта слабость в ногах? Отчего ее голос доносится как будто издалека?

— Да..

Разве она произнесла это странное коротенькое «да»?

— Ах, Нелл...

Он должен ей сказать. Он просто должен.

— Я люблю тебя — я так люблю тебя!..

— Правда?

Не может быть, чтобы это говорила она Что за глупость спросить такое? «Правда?» И голос звучит так натянуто, так неестественно.

Он порывисто взял ее за руку. Его ладонь горела, ее — была ледяной, оба дрожали.

— Ты могла бы... Ты... Как ты думаешь, ты сможешь когда-нибудь меня полюбить?

Она ответила, сама не понимая, что говорит:

— Не знаю.

Они продолжали стоять, держась за руки, словно дети — изумленные и напуганные.

Что-то вот-вот произойдет. Они пока не знали что.

Из темноты вынырнули две фигуры. Раздался хриплый хохот, затем девичий смех.

— Так вот вы где! Что за романтичное местечко!

Зеленая девица и этот осел Дакер. Нелл ответила им — что-то совершенно беззаботное, — ответила с полным самообладанием — женщины неподражаемы! — и вышла на освещенное лунным светом место, спокойная, далекая, непринужденная. Они пошли все вместе, разговаривая, подшучивая друг над другом. На лужайке встретились с Джорджем Четвиндом и миссис Верекер. Вернону показалось, что Четвинд помрачнел.

Миссис Верекер не скрывала своего недовольства. А ее пожелание спокойной ночи прозвучало прямо-таки грубо.

Но Вернону не было до этого никакого дела. Все, о чем он сейчас мечтал — это уйти и самозабвенно предаться воспоминаниям.

Он сказал ей, он сказал ей. Он спросил, любит ли она его — да-да, он осмелился и спросил! А она не рассмеялась ему в лицо, нет, она сказала — «Яне знаю»!

А это значило... значило... Нет, этого не может быть! Не может быть, чтобы Нелл — волшебная, обворожительная, недосягаемая Нелл — любила его! Или, по крайней мере, хотела полюбить!

Он бродил бы и бродил — всю ночь напролет. Но вместо этого надо было садиться в поезд и ехать в Бирмингем. Черт! Если бы только можно было бродить до самого утра! В зеленой шапочке и с волшебной флейтой, как тот сказочный принц!

И вдруг он увидел все это в музыке — и высокую башню, и принцессу с ливнем золотых волос — и пронзительную, терзающую душу мелодию дудочки, на которой играл принц, умоляя принцессу выйти к нему.

Непостижимо, но эта музыка намного больше соответствовала общеизвестным канонам, чем первоначальная концепция Вернона Она вмещалась в уже существующие измерения, хотя его внутреннее видение оставалось неизменным.

Он слышал тему башни; партию драгоценностей принцессы — круглый, сферический звук; и задорный, дикий, безудержный призыв бродячего принца «Выйди, любовь моя, выйди ко мне!..»

Вернон шел через тускло освещенный, пустынный Лондон, словно сквозь заколдованный мир. Наконец впереди смутно показалась черная громада вокзала Педдингсон.

Он не спал в поезде. Он писал — на обороте конверта, микроскопическими буквами — «Труба», «Французский рожок», «Английский рожок» — и вслед за словами рисовал понятные только ему линии и значки, передававшие музыку звучавшего только ему оркестра

Он был счастлив...

3

— Мне стыдно за тебя. О чем ты только думала?

Миссис Верекер была страшно рассержена Нелл неподвижно стояла перед ней, молчаливая и прекрасная. Мать добавила еще несколько ядовитых и колких слов и покинула комнату, даже не пожелав спокойной ночи.

Но десять минут спустя, закончив приготовления ко сну, миссис Верекер неожиданно рассмеялась про себя — безжалостным смехом.

— Не стоило расстраивать девочку. Это послужит хорошим уроком Джорджу Четвинду и хотя бы немножко расшевелит его. Ему это не помешает.

Она погасила свет и, довольная собой, уснула.

Нелл не спала. Она вновь и вновь мысленно погружалась в прошедший вечер, стараясь воспроизвести каждое ощущение, каждое произнесенное слово.

Что сказал ей Вернон? Что она ему ответила? Странно, она как будто все забыла. Он спросил, любит ли она его, а она? Нет, она ничего не помнила.

Но в темноте вся сцена вновь встала у нее перед глазами — она чувствовала свою руку в его ладони, слышала его севший от волнения голос... Нелл закрыла глаза и погрузилась в дурманящий, сладкий сон.

Жизнь так прекрасна — так прекрасна..

1

— Значит, ты не можешь любить меня!

— Да нет же, Вернон, я люблю тебя! Если бы ты только постарался понять!