Длиной в неизвестность - Вокари Ли

мешающую толпу. В его резких движениях не было ничего, кроме холодного безразличия.

— Юр, подожди, — оставив позади растерянных друзей и, в частности, недоумевающую Киру, продолжающую глупо смотреть перед собой, Тору побежал вслед за Юрой. Неловко балансируя на скользкой плитке, он с трудом пытался не потерять его из виду.

— С праздничком, — Тору столкнулся с очевидно пьяным мужчиной, нацепившем на себя бороду Деда Мороза. — Пойдём с нами!

За ним неповоротливо следовали чуть менее пьяные женщины и вымученно улыбающийся юноша — на его голове, как маятник, раскачивался праздничный колпак.

— Спасибо, я тороплюсь, — поспешил оставить их Тору, — с праздником, да.

— Ну выпей с нами, — мужчина обиженно надул губы и протянул ему открытую стеклянную бутылку, — на, пей, я угощаю. Я же угощаю?!

Мужчина обернулся, ища взглядом сопровождающую его компанию. Под звуки протяжно-пьяного «да» Тору зажмурился: всё повторялось. Жизнь зациклилась: бутылки, холод подстывшей и поблескивающей на горлышке слюны, алкоголь, женщины, поцелуи — ему нужно было срочно что-то решать.

Выглядывая из-за плеча мужчины, Тору пытался найти среди толпы единственно нужную жёлтую куртку. Он не видел. Не видел и не мог представить, куда ему нужно было идти. Телефон в кармане завибрировал. Тору попытался протиснуться вперёд и, пользуясь возможностью, обойти приставшую к нему компанию. Ему не сразу удалось выйти из стихийно образовавшегося тупика, но, когда глаза перестали видеть перед собой качающийся на колпаке белый помпон, он смог облегченно выдохнуть. В спину полетели ругательства, и Тору, плюнув на страх упасть, побежал вперёд, локтями прорываясь через толпу. Столько грязи в свой адрес Тору не слышал даже в школьные годы. Но каким же всё казалось незначительным!

Звонила Кира.

— Я найду его, — ответил он, переведя дыхание и осмотревшись. Разноцветные улицы и множество горящих огней сыграли с ним злую шутку: в яркости зданий найти яркую куртку было в разы труднее. Взгляд метался из стороны в сторону, но не мог зацепиться за что-то, хотя бы отдалённо напоминающее силуэт Юры.

— Мы тогда ждём?

— Не ждите, — ответил Тору, — и…прости, что так вышло. Вряд ли он захочет вернуться.

«А я точно не захочу оставить его одного», — мысленно добавил он, положив трубку.

Тору пытался позвонить Юре, но тот раз за разом сбрасывал вызов. Покрасневшие пальцы сводило от холода, музыка надоедала с каждой нотой, а от гирлянд рябило в глазах. Тору ходил по улицам, разглядывал празднично украшенные ёлки и уже не надеялся найти Юру среди мелькающих лиц.

— Вы наверняка видели, куда он пошёл, — Тору дотронулся до холодных иголок кончиком пальца, — у вас так много глаз, — он коснулся блестящего шара: стеклянное отражение покачнулось и перекрутилось, отражая бисер упавшего на него света.

Тору подошёл к станции метро и по счастливой случайности посмотрел вправо. Судьба безжалостно смеялась над ним. Жёлтая куртка. Скрывшаяся в свете огней, такая же, как у Юры, точь-в-точь.

— Меня ищешь?

Тору поднял взгляд, услышав знакомый голос. По спине побежали крупные мурашки — ему показалось, что ноги вот-вот подкосятся, и он позорно упадёт посреди улицы.

Юра улыбался так, будто ничего не случилось. Улыбался ему. В самом деле, только ему.

— Юра, — повторил Тору. Ему казалось, что происходящее было всего лишь плодом разыгравшегося воображения. Он давно не был ребёнком, верящим в новогоднее чудо. Фантазия оставалась фантазией, но в будничной действительности сказок не случалось. Не мог же он вырасти из-под земли?

— Почему один? — Юра протянул Тору перчатки и кивнул в сторону покрасневших пальцев.

— Пошёл искать тебя. А ты вот, здесь.

Тору пнул снег носком ботинка — грязно-белые хлопья разлетелись по сторонам, едва не доставая до Юриного лица.

— А я знал, что ты придёшь, — Юра шагнул вперёд и остановился, оглянувшись на Тору, — идём?

— Куда?

Ноги гудели от усталости, поясница ныла, а щёки горели от холода. Пальцы в перчатках вяло отогревались, отзываясь покалыванием на каждое случайное прикосновение.

— Праздновать, — пожал плечами Юра.

Тору нахмурился. Если Юра не собрался идти домой, то зачем ушёл, бросив всех на мосту? Тору кивнул, согласившись. Они шли по улицам не разговаривая — декорации будто стали в несколько раз ярче, а музыка — приятнее и спокойнее. Повисшая между ними тишина не создавала напряжения, наоборот, Тору хотелось молчать ещё тише, чтобы не потревожить хрупкое настроение недосказанности.

Он никогда не жил так долго ни с кем, кроме родителей, поэтому привык слышать Юру так же часто, как собственные мысли. Сейчас же он собирался использовать шанс узнавать идущего рядом человека тишиной, жестами и шумом дыхания.

— Мы можем зайти в кафе, — Юра, будто заметив довольное лицо Тору, назло сказал какую-то глупость. Разве он был похож на человека, который хочет пойти в кафе? Никто из них не был похож, но Юра всё равно предложил — какая подлая вредность!

Тору хотел возмутиться, но вновь наткнулся взглядом на блестящие ёлочные шары.

«Спасибо», — одними губами проговорил он, боясь быть замеченным. И Юра наверняка заметил, но не подал виду: благородный и снисходительный. Молчаливый и непривычный. Почти не улыбающийся. Совсем другой Юра.

Тору не знал, нравится ему это или нет. А если не нравится, то ему ли или его привычному восприятию? До этого момента ему не приходилось думать насчёт Юры и содержимого его души, подсознание автоматически выстраивало цепочку типичных реакций: сейчас улыбнётся, сейчас кивнет головой, махнёт рукой, нахмурится. А тут — ничего. «Код красный!»— кричало подсознание. Сирена выла в голове, не давая сосредоточиться.

— Нет, серьёзно, давай зайдём куда-нибудь, — снова предложил Юра. — Я не поеду домой до курантов.

— Больше двух часов, — несмело добавил Тору.

— Два часа, двадцать семь минут, восемнадцать секунд, — уточнил Юра, — можем в кафе, можем в магазин какой-нибудь. Можем, конечно, ходить, но ты бы видел своё лицо. Ты как подошва, жёваный.

Тору рефлекторно коснулся лица — ткань перчаток царапающей тропой прошлась по коже. В самом деле, жёваный? Жёваный — это как? Он же действительно поцеловал Киру и не имел представления о том, как будет объясняться перед ней и остальными. И перед Юрой, конечно. Не просто же так он сбежал, Кира ему, очевидно, нравилась. Поэтому она знала о нём то, что не знал никто. Юра доверял ей, она была ему дорога. Поцеловать возлюбленную своего лучшего друга — Акияма Тору, ты по-настоящему опозорился! Но он же не мог знать — Юра не показывал ни словом, ни делом и нарочно держался отстранённо. Наверное, именно поэтому — боялся случайно создать недопонимание или неприятность. Как же стыдно… Как же ему было стыдно: перед всей компанией, перед Кирой, перед