Война на пороге твоем - Дмитрий Самохин

Ираклий Пай Давыдов, поняв, что именно он — моя цель, припустил прочь из рубки управления. Измененный прикрыл его бегство, ухмыляясь.

На меня со всех сторон посыпались удары. Солдаты были великолепно подготовлены для ринговых сражений — в паре или группа на группу, но не для настоящего боя, в котором цена победы — жизнь. Легко отражая удары, работая на блоках, я скрипел зубами от досады, что Давыдову удалось ускользнуть, и не торопился переходить в контратаку. Я ждал, когда бойцы вымотаются и полезут на рожон, дабы побыстрее со мной расправиться — вот тогда и настанет мой черед. Скоро все пошло по намеченному сценарию.

Рука одного бойца просвистела над моей головой, я поймал ее в блок, прыгнул ему на спину, кувыркнулся через голову, вырывая вражескую челюсть и сворачивая шею. Я не собирался их жалеть: они сами избрали свою судьбу.

Оставшись втроем, солдаты плотно насели на меня, не оставляя никаких возможностей для контратаки. Поначалу. Но вот энергия их бросков чуть спала. Пропустив промахнувшегося бойца за свою спину, я взвился в воздух, изображая вертушку. Головы двух солдат затряслись под моими ударами, и их бесчувственные тела рухнули на пол. Развернувшись к первому бойцу, я поймал его руки, притянул его к себе, боднул головой со всей дури, кроша черепную кость. Выпустив ватное тело, развернулся к Измененному, который, подбоченясь, преграждал мне дорогу из рубки управления станции.

Я понимал, что потерял очень много времени. За моей спиной все еще находились трое солдат, предпочитавшие держаться от меня подальше. Они видели, что я сотворил с их товарищами. Возможно, это были мирные пилоты или операторы, не обученные рукопашному бою. Но я не сомневался, что кто-либо из них уже вызвал подмогу, и к рубке управления спешат отряды специалистов, готовые разорвать меня в клочки не умением, так количеством. Так что времени на дуэль с Измененным не было.

Я вскинул руку со «Змеем» ему в лицо и напряг по максимуму запястье. «Змей» вынырнул из браслета, лизнул приветливо лицо Измененного, сжигая его. Измененный упал, скорчился, забился в судорогах. Он умирал.

Я перескочил через тело и бросился вперед, но почувствовал, что теряю контакт с полом: кто-то ухватил меня за ногу и рванул. Упал на руки и сразу рубанул свободной ногой препятствие, удерживавшее меня. Оковы исчезли. Я поднялся, оглянулся.

Измененный корчился на полу. И последним сознательным движением он пытался меня не пропустить!

Я направил правую руку на него и выпустил «Змея» на свободу. Это был акт милосердия: я прервал муки Измененного. Он просто превратился в пепел.

Не зная, куда мне двигаться, выскочил из рубки управления. Я не ведал, откуда меня принесли, где мои друзья и в какую сторону скрылся Давыдов. Закрыл глаза, теряя секунды, вызвал из памяти скопированную карту и увидел путь, которым я должен был следовать, чтобы пробраться к исходной точке — заброшенному тренажерному залу, где меня изловили, точно зайца, в силки.

Бросился вперед, свернул безликим коридором в сторону и столкнулся лицом к лицу с солдатом. Он не ожидал меня встретить. Он растерялся — как ребенок, играющий в войну, которому в руки внезапно дали настоящий автомат. Он от неожиданности выронил оружие, а я ударил его. Убивать не хотел — просто вырубил.

Подхватив с пола штурмовой автомат класса «Шершень», я испытал ликование: опять вооружен! Теперь меня так просто не взять!..

Нужно было успеть к месту моего пленения. Я был уверен, что где-то поблизости от него прячутся Марк и Рената.

Я бежал коридорами, точно следуя карте, которая прочно сидела в моей голове. С налета вылетел на перекресток, оккупированный ротой вражеских солдат. Я вклинился в их центр, вылетел с другой стороны, растолкав всех в стороны. Бойцы видели, что я не в форме, но в моих руках мерцал черный «Шершень», и они запутались… Я поспешил их распутать.

Вскинув автомат, дал очередь. Человек пять получили свинцовый гостинец. Остальные, почуяв жареное, ускользнули в коридоры, но не бежали, а затаились.

На меня обрушился шквал свинца. Я рухнул на пол и, укрывшись телами поверженных лежал, пережидая огненную грозу.

Неожиданно в симфонию вражеской атаки вклинилась совершенно иная музыка. Я приподнял голову и обнаружил Крысобоя и Музыкантскую с автоматами наперевес. Поддержав огнем, они помогли мне подняться и прикрыли наше отступление.

— Куда теперь? — рявкнул Марк.

— В восьмой нижний сектор!! — постарался я перекричать автоматы. — Там корабль Ираклия Пай Давыдова!

— Этот сосунок еще здесь?!! — воскликнула Рената.

— Я даже его видел!!! Несколько минут назад он бежал с места нашего рандеву!!! Если поторопимся, успеем поймать его возле корабля!

— Почему ты думаешь, что он направился именно к кораблю?!! — прохрипел Марк.

— Ему некуда больше идти! Он испуган! Он не чувствовал себя уверенным даже на станции, под прикрытием сонмища солдат! Он что-то хранит в себе! Ему срочно нужно попасть в ставку командования силами Джантшун!

— И откуда ты все это знаешь? — изумился Марк. Мы мчались во весь дух. Я вел отряд через брюхо станции и понимал, что мы движемся слишком медленно! Тем более вряд ли Давыдов к собственному кораблю добирается на своих двоих. Где-то должен быть лифт!..

Я восстановил в памяти карту. Вычислил ближайший к нам лифтовой комплекс и скорректировал курс.

Сменилось несколько палуб. Мы миновали пустующие гостиные, предназначенные для отдыха экипажей… Наконец я выбежал на площадку лифтового комплекса и тут же понял, что привел друзей в ловушку!

Ибо вечность — богам.

Бренность — удел быков…

Богово станет нам

сумерками богов.

И надо небом рискнуть,

и, может быть, невпопад.

Еще нас не раз распнут

И скажут потом: распад.

И. Бродский

К нашей встрече подготовились. Лифтовой комплекс окружал защитный вал из кевраловых полукруглых щитов с бойницами, из которых таращились испуганные глаза солдат и высовывались дула автоматов. Колючая проволока окружала возведенный наспех редут, опутывала подступы к сооружению, свинчивалась в кольца перекати-поля.

Наше появление было встречено приветствием нескольких десятков автоматов. Окружающее пространство наполнилось пулями. Я все же успел толкнуть в грудь Крысобоя и сделать подсечку Музыкантской. Марк упал и откатился в боковой коридор, где можно было опасаться лишь рикошета. А Рената оказалась на открытом пространстве. Прыгнув к ней, я подхватил ее и шмыгнул в другой, относительно безопасный коридор. Там перевел дух, опустился на пол, положил на колени «Шершень» и выглянул из-за угла. Несколько пуль тут же просвистели рядом с лицом и угодили в стену.

— Подумать только, мы ведем бой в помещениях космической станции! — поразилась Рената.