Каникулы строгого режима - Андрей Кивинов

— Здрасте… А вы живы?.. А у нас тут всякие слухи ходят.Что убили вас и что…

— Не трещи, как член в коробке. — Авторитетперебил новобранца. — Сядь лучше… У меня к тебе «хрюк по-деловому».

— Чего?

— Разговор…

— Да-да, пожалуйста.

— На выходе сильно шмонают?

— Когда как. Если смена нормальная, не очень. Сегоднявсе вывернули. А вам вынести что-то надо?

— Да… Сможешь?

— Дядь Витя, конечно… Только скажите, — уверенно ипреданно заявил Милюков.

— Какой я тебе дядя?

— А кто?

«А, действительно — кто? Не тетя же».

Конечно, только полный идиот доверил бы такому племянничкусокровища предков.

В мирной обстановке. Но сейчас обстановка фронтовая. Ивыбирать гонца не приходится. На безрыбье…

— Слушай сюда… Знаешь, где в кочегарке душ?

— Конечно.

— Заходишь в крайнюю кабинку слева. Запираешься назащелку. Там на стене большая «мартышка».

— Кто?

— Зеркало… Снимешь его. Увидишь лист железа на шурупах.Вывинти их.

— А чем?

— Пальцем! Отвертку на промке возьми. Или монетой. Поджелезом кладка, но она не на растворе. Вытащишь кирпичи, достанешь черный«бандяк». Пакет, то есть. Спрячешь под куртку и вынесешь из зоны. Принесешь наэто место. Клюв в пакет не суй. Попадешься, скажи, нашел в кочегарке, хотелскрысить. Только в кабинке все, как было, верни.

— Не волнуйтесь, дядь Вить, все сделаю. Завтра хорошаясмена, почти не шмонают…

— С Богом. Ступай.

Когда Милюков скрылся за поворотом, Сумрак вернулся в отель.

— Ну что, озадачил? — поинтересовался сосед пономеру.

Дядя Витя молча кивнул головой.

— Может, лежку сменить? От греха… Приведет парнишахвост пушистый.

— Кому суждено утонуть, тот не повесится. А мне чтотопор, что веревка… Хочешь, линяй…

Линять было некуда, и Кольцов остался в номере.

Сутки прошли спокойно, хотя и скучно. Интеллектуальные игрытипа «Города» или «Угадай мелодию» популярностью в отеле не пользовались.Анекдоты тоже. Около трех часов пополудни пришлось пережить небольшое волнениеи взбодриться. На окраине леса появились несколько молодых людей в зеленом и ихбоевой командир с автоматом. Командир поставил задачу, и «лесные братья»углубились обратно в чащу. Кольцов поздравил себя с тем, что не стал менять местоположение.

Далее все по распорядку. Сон, ланч, свежий воздух, ужин,культурная программа — птичьи песни в сопровождении ансамбля сторожевыховчарок. Минимум разговоров, минимум движения, экономия жизненной энергии.Печенье — не мясо, даже если написать на упаковке «барбекю», желудок необманешь. Спасибо, немного обманывала колбаса. Не столько содержанием, сколькоформой и запахом.

Доев очередную ее порцию, отдыхающий Сумароков мрачно изрек:

— Хоть бы шавка какая пробежала…

— Зачем? — не понял отдыхающий Кольцов.

— Сожрали бы…

— Ты чего, кореец?

— Почему кореец?

— Ну, они собак любят.

— Нет, не кореец. Но есть доводилось. Между прочим,деликатес. Не крыса и не жаба какая-нибудь… Гораздо вкуснее.

— Ну, ты хоть жарил или так?

— Приспичит, и так схаваешь… Бывало, и ежиков трескали.

— Они ж колючие.

— Так это только снаружи. А внутри сало, жир. —Положенец сглотнул слюну, прилег на траву и стал рассматривать облака,продолжая при этом неспешно делиться славными воспоминаниями.[20]

— Я, вообще-то, не всегда на блатную педаль давил (невсегда был блатным авторитетом). Поначалу — мужиком. Работягой. Послекрестин (суда) совсем зеленым попал на северную красную (режимную) зону. Ссуками кантоваться (иметь дело) впадлу (неприемлемо). Вышел на расконвойку иначал бычить на повале (трудиться на лесоповале). Наркомовскую пайку (положенноепитание) менты крысили (отбирали) да активисты топтали (зэки-помощникиадминистрации ели). После них нам кропаль (чуть-чуть) доставалось. Но план требовали,иначе дуплили (били) как резиновых. На что я двужильный, но и то лунявым (контуженым)стал. Кто-то решал, чем так мучиться, лучше ссучиться (стать активистом). Но яв шерсть (в актив) не пошел. Когда совсем в дохода (в дистрофика) началпревращаться, один приятель и научил ежиков хавать. Пузо вскрываешь и жрешь. Ясначала брезговал, стремно (необычно) все-таки. После втянулся. Так сезон иперекантовался на ежиках. А если уж собачка попадалась — вообще праздник.

Сумароков немного помолчал, потом продолжил. Не столько длясобеседника, сколько для самого себя. Даже очень неразговорчивым людямпериодически необходимо выговариваться.

— В конце лета в зону заехал жулик (вор в законе). ПашаКлык. Его спецом (специально) сюда кинули, чтобы сломать. Прямо в шлюзе егоменты рехтанули и в одиночку закрыли, чтобы не пописал (зарезал) кого из сук.Кормили тогда под крышей (в ШИЗО) паршиво. День — летный (хлеб и вода),день — пролетный (без еды). Сырость, пол бетонный, комары. Если дубак (холод) —совсем гибель. Мы ему, рискуя, грев загоняли (передавали еду и курево).

Паше терять нечего было. Во-первых, тяжеловес (обладательбольшого срока), во-вторых, все равно уморят. Решил на лыжи встать (совершитьпобег). Хозяина (начальника) на обходе под перо поставил (в заложники взял спомощью заточки). Спецов вызвать не успели. Выпустили его с хозяином за шлюз,знали, что все равно схомутают (поймают). Кругом леса, болота да режимныепоселки, никуда не денется. Но Паша, как и мы, возле запретки отсиделся, покаего в тайге ловили. Дней через пять он меня на делянке окликнул. Автоматныерожи (солдаты конвоя) у нас совсем расслабленные. Устно периметр обозначат иваляются у костра. Паша совсем плохой был, но сгоношил меня сорваться (сагитировалубежать). Шементом сквозанули (быстро сбежали), даже сидор (сумку) с припасамине взяли. И кишки (вещи) совсем никудышные. Только сажало (нож) с собой. Наежиках и выживали, их в тайге много. По утрам росу собирали. Я-то к такомурациону привычный, а Паша вскоре сломался. Долго в крытке провел, ослаб, а отежей его воротило. Считай, неделю его на себе пер. Не бросил и не съел. Хотявначале он меня сам бычком планировал (планировал съесть). Добрались до города,но на кордон напоролись. Сныкал (спрятал) его в кустах, а сам ментов в сторонуувел. Жестко меня приняли (задержали), думал, не выживу. Но Пашу не сдал. Новыйсрок наболтали (добавили). А года через два я с Пашей в «черной» зоневстретился. Он тоже попался, только позже. Пять лет довеска получил, но меня несдал. С тех пор я при нем был, он мне всю науку воровскую передал, потомположенцем сделал, общак доверил. Если бы не этот кипеж (побег), я бы послезвонка (освобождения) законником (вором в законе) бы стал. А теперь —мимо. Общак профукал, с ментами якшаюсь…