Самосожжение - Инна Тронина

– Больше Дину вы не видели? – Я старалась голосом и интонациями успокоить несчастную мать.

– Нет. Она, видимо, решила, что иномарки и квартиры на Тверской хватит для возмещения морального ущерба от несостоявшегося бракосочетания. Мы с отцом убедили Володю подать другое заявление в тот же Дворец. Свадьбу с Ниной назначили на пятнадцатое августа. После гражданской церемонии сын с Ниной обвенчались по первому разряду в Елоховском соборе. В двадцатых числах хотели ехать во Францию. Их ждали Париж, Ницца, Канны, Монте-Карло, Замки Луары. Осенью ему нужно было много ездить по служебным делам, и он не мог уделять супруге максимум внимания. Не получилась та поездка…

Огнева, против моего ожидания, не заплакала. Глаза её были сухие и горькие, спина – прямая. Потом Владислава опять вытащила сигареты из ридикюля.

– Это невероятно, но сын, получается, женился на Нине, не собираясь с ней жить! Восемнадцатого августа, всего через три дня после свадьбы, он помрачнел, стал раздражительным, даже злым. Мы были на десятом небе от счастья и не обратили на перемену настроения должного внимания. Вечером того же дня сын объявил, что хочет порыбачить в полном одиночестве – для успокоения нервов. Отец и Нина предлагали ему свою компанию, но Вовка не согласился. Только один, иначе сеанс психотерапии не достигнет цели! Тишина и покой, полнейшее безмолвие – больше ему ничего не нужно. Мы не возражали, так как не могли даже предположить, чем эта рыбалка закончится.

Огнева протянула руку и нежно погладила крест – словно головку маленького Вовки.

– Даже охранника не захватил, наплевал на безопасность. Нам бы насторожиться! А-а, да что теперь! – Владислава безнадёжно махнула рукой. – Он ведь всегда в мужской компании рыбачил. Очень редко брал женщину, с которой на тот момент встречался. Для чего ему потребовалось остаться одному? Только для того, чтобы без помех убить себя. Рыбак, сообщивший нам о несчастье, видел, как Володя отталкивал лодку от берега. Он был один. И эту лодку, уже пустую, потом прибило к пляжу. Другие рыбаки подняли тревогу, и через два дня тело обнаружили. Оно зацепилось за корягу, и поэтому не было унесено течением.

Огнева говорила теперь тихо, устало, будто в её душе всё перегорело.

– Визуальный осмотр признаков насилия не выявил. После оказалось, что сын принял цианистый калий, находясь в лодке. Он завтракал хлебом, яйцами, помидорами. Наверное, вот так, с пищей, ему проще было… Уже потеряв сознание, сын упал в воду, а лодка не перевернулась. Только сильно качнулась и бортом зачерпнула воду. Появилась версия о самоубийстве на почве депрессии. Я, в отличие от мужа, согласилась с таким выводом. Поскольку на службе у сына всё было в порядке, заставить его принять кошмарное решение могла только история с Диной.

Владислава о чём-то вспомнила, достала из сумки креповую ленточку, привязала её к кресту. Обняла холодную мраморную перекладину, прижалась к ней лицом.

– Скоро уже два года, как мы одни… Созовём сюда всех знакомых, друзей – на панихиду. Я почти каждый день привязываю ленточку, но она тут же исчезает. Воруют, мерзавцы, даже у мёртвых… – Огнева, не меняя позы, перевела взгляд на меня. – Я гордилась сыном, обожала его. Золотая медаль в школе, «красный» диплом в Университете, успешная карьера – всё это, оказывается, не имеет значения. Получается, что я не знала Вовку. Совсем не знала. Не сообразила, что для него главное в жизни. Я потеряла свою кровинку в наказание за то, что побрезговала чужим ребёнком. И буду страдать столько времени, сколько ещё проживу на свете…

– Получается, что ко времени подачи заявления Владимир был знаком с Диной больше года? И ничего не знал о болезни Стасика?

– Не знал. Это совершенно точно, – подтвердила Огнева.

– И Проваторов не знал? Так, кажется, фамилия его друга?

– Не могу вам сказать, – пожала плечами Владислава. – Или тоже был не в курсе, или забыл предупредить Вовку. Тем более что в последнее время их отношения расстроились, и Саша перестал бывать у нас на Рябиновой. Оксана, я сейчас иду в церковь, – Огнева оторвалась от креста, поправила волосы и снова замотала голову платком. Собрала вещи и ещё раз оглядела могилу. – Не проводите меня? Если ещё есть вопросы, я отвечу.

– Когда в последний раз вы видели Проваторова?

Мне почему-то захотелось побольше узнать про этого человека – ведь он мог кое-что рассказать о Дине Агаповой. Огнева, судя по всему, больше ничего интересного не вспомнит.

– Не касались ли их разногласия с Владимиром личных дел? На последний вопрос можете не отвечать.

– Сын не ставил нас в известность насчёт конфликтов с друзьями. Мне кажется, что Саша не отдал Вовке какой-то долг. Что-то в этом роде. В последний раз мы виделись осенью девяносто четвёртого, в гостях у сына на Новокузнецкой. Проваторов был там с Марианной, и все справляли мой день рождения. К тому времени у Проваторовых уже всё было в порядке, так как Дина занялась моим сыном. Правда, за праздничным столом она не присутствовала.

– Какого числа это было? – не отставала я.

– Четвёртого ноября у меня день рождения, – ответила Огнева.

– А где Проваторов работает, живёт?

Мы медленно шли по асфальтовой дорожке, огибая лужи, и солнце грело наши спины.

– Работает в Госкомимуществе. А жил, когда мы расстались, у метро «Юго-Западная», на улице Лобачевского. Правда, большую часть времени проводил в Снегирях на даче. На данный момент эти сведения могут устареть – Саша и Марианна собирались улучшать жилищные условия. Проваторов преуспел на ниве приватизации, как я слышала. Возможно, поэтому и вычеркнул нас из круга своих знакомых. Мне туда.

Огнева остановилась и указала на церковь. Я кивнула, прикидывая, как можно сейчас по-быстрому отчалить и проверить полученную информацию. В частности ту, которая касается Проваторова. Мой интерес к персоне Володиного друга не удивил Огневу. Опросив родителей погибшего, я вполне могла обратиться к его приятелям, пусть даже бывшим.

– Я вижу, вы торопитесь?

– Да, у меня на сегодня намечено ещё много дел.

Я не стала ломаться. Мне следовало как можно скорее отыскать Проваторова, всеми правдами и неправдами вынудить его к откровенности. Ни одного мужчину, мало-мальски знавшего Дину, кроме её кузена Ильи, я не смогла застать в живых, и потому ухватилась за приоткрывшуюся возможность разговорить бывшего любовника «Фам-фаталь».

Ноги мои гудели, как после кросса. Утро, когда я поднялась с постели, теперь казалось далёким и туманным, словно это произошло не сегодня.

– Очень благодарна вам за подробные ответы на вопросы. Примите мои искренние соболезнования.

– Спасибо. Надеюсь, что я вам хоть немного помогла! – Огнева порывисто прикоснулась к моей руке. – Если возникнет необходимость, мы с мужем всегда окажем вам содействие.

– Не смею дальше вас задерживать, Владислава Ефремовна. Всего доброго. Передайте мою благодарность мужу.