Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Евгений Аврутин

– Куда вы направлялись и с какой целью?

– В форт Бомарзунд, чтобы присоединиться к гарнизону.

– Но Бомарзунд давно капитулировал[33], – удивлённо заметил капитан. – Вы знали об этом?

Александр ответил не сразу. Он вздохнул и подавил стон. «Я бы тоже огорчилась, узнав, что неприятель взял английскую крепость», – подумала Джейн.

– Я отплыл из Або, когда там об этом ещё не было известно, – наконец сказал мальчик.

– Вы офицер или солдат? – спросил капитан.

– Я учащийся пансиона, – краснея, ответил Александр, – и намеревался присоединиться к защитникам крепости как волонтёр.

– Быть может, это единственный патриот в России, добровольно отправившийся на войну, но моё пари все равно проиграно, – с добродушной усмешкой произнёс майор. Офицеры засмеялись, а пленник с удивлением посмотрел на них.

– Сколько же времени вы провели в лодке?

Мальчик задержался с ответом. Теперь явственнее чувствовалось, что он подбирает нужные английские слова.

– Два дня я плыл на chuhonskoy шхуне, – наконец сказал он. – Финны не захотели приблизиться к форту, они боялись ваших кораблей. Я купил у них лодку и поплыл дальше. Я плыл три дня.

– Они оставили вам провизию и воду?

– Провизии на шхуне было мало, а воду я допил вчера.

Капитан Макноутон только сейчас заметил Джейн.

– Джонни, кто позволил тебе корчить ротозея-пассажира? Воды!

Джейн помчалась на камбуз. На бегу она слегка ругала себя, признав правоту капитана. В конце концов, кто, как не она, должен был позаботиться об Александре?

На камбузе она налила воду в большую пивную кружку, отрезала ломоть хлеба и устремилась на палубу. «Может, стоило бы посолить? – думала она. – Тогда бы вышло, что его, как на картине из кабинета, встретили хлебом с солью по обычаю его страны. Впрочем, человек, три дня проболтавшийся в лодке среди моря, вряд ли мечтает о соли в первую очередь».

Когда она вернулась, разговор продолжался.

– Вы примерно представляете, в каком направлении плыли? – спросил капитан.

– Я плыл в сторону Аландских островов, – ответил Александр.

– Вы ошиблись. Вы уверенно держали курс на остров Готланд, вблизи берегов Дании, без малейших шансов туда догрести.

– Спасибо за то, что вы меня спасли, – сказал несостоявшийся волонтёр русской армии, ещё раз покраснев.

Джейн протянула ему кружку. На одну секунду их глаза встретились, и Джейн окончательно поняла то, что ощущает Александр: горечь от того, что оказался не в русской крепости, а на борту вражеского корабля, радость от того, что враги спасли ему жизнь, и смущение, потому что позволяет себе радоваться. Джейн вспомнила, как Лайонел в три года упал в канаву и целый час пытался выбраться сам, не зовя на помощь, а расплакался, лишь когда его вытащили. Поэтому Джейн, неожиданно для себя, тихо сказала ему одно из немногих русских слов, которое запомнила от папы: «slava Bogu».

Мальчик удивлённо взглянул на неё, и Джейн улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, поблагодарил, взял кружку. Сделал большой глоток, но потом начал пить медленно, будто не хотел. Под конец поднял кружку и вылил в рот последние капли. «Мало принесла», – подумала Джейн.

– Кружка воды и кусок хлеба – типичный тюремный обед из романтической пьесы, – с усмешкой тихо заметил капитан Тремэйн (Джейн смутилась, пожалев, что не принесла из камбуза что-то посущественнее). – Кстати, каков статус спасённого волонтёра Александра?

– В вашем вопросе уже заключён ответ, – сказал майор, – мастер Александр Белетски сам назвал себя волонтёром, направляющимся в действующую армию. Это, а также попытка применить против нас оружие, по моему мнению, делает его комбатантом[34]. Поэтому нам следует поздравить капитана не только с первым успешно выигранным морским сражением, но и с первым пленным, а финскую лодку объявить первым морским призом.

Все взглянули на капитана, которому полагалось принять решение.

– Не вижу оснований сомневаться в правоте майора Колверна, – ответил капитан. – Однако я считаю, что нам следует вернуться к прерванному ленчу и пригласить к столу мастера Белетски[35]. Полагаю, мы все заинтересованы в беседе с ним, а мастер Белетски – непосредственно в ленче.

Пленник (Джейн окончательно поняла, что именно пленник) подтверждал это, отщипывая хлеб маленькими кусочками и кладя эти кусочки в рот.

– Простите, сэр, – обратился боцман Три Пинты к капитану, – можно я русскому пленному вопрос задам?

– Валяйте, – ответил капитан.

– Скажите, мастер… как вас… вы до этого-то сами часто гребли?

– Первый раз в жизни, – ответил Александр.

– Оно и видно, – кивнул боцман, глядя на пленника с необычной смесью презрения и уважения. – Далеко выгребли, однако.

– Юнга! – капитан опять заметил Джейн.

«Сейчас спросит, что я делаю на палубе», – подумала она, и не ошиблась.

– Хватит здесь торчать! На камбуз, за обедом для волонтёра Сэнди! – И добавил чуть тише, чтобы тот не услышал: – Положи две порции. Других пленных пока не предвидится.

Джейн умчалась.

* * *

«Быть стюардом не так и плохо, – в очередной раз подумала Джейн, – услышишь и узнаешь все, о чем в салоне говорят». Правда, чужие разговоры напоминали чужую книжку: только начал читать, а её закрыли и отобрали.

Разговаривали, конечно, с пленным Александром, или, как начала называть его Джейн, Сэнди. Сэнди ел медленно, аккуратно (а ведь ладони были перевязаны), но непрерывно, умудряясь отвечать на вопросы.

– Вы не будете против, если мы отдадим вас на растерзание профессиональному любопытству мистера Вандерби? – спросил пленника майор Колверн («Знали бы, что это за профессионал!» – зло подумала Джейн).

Сэнди не возражал, и мистер Вандерби, или Счастливчик Джон, засыпал его вопросами, которых следовало ждать от журналиста, особенно от американского. Джейн пришлось признать: любопытство мошенника было искренним и настырным, как будто он и вправду корреспондент.

Александру пришлось отвечать на все возможные вопросы, которые никогда бы не пришло в голову задать всему Камбузному Клубу. Американец спрашивал про царя и наследника престола, про русские женские нравы, про крестьян и дворянство, про русскую церковь и русские свадебные обычаи. При этом большинство вопросов задавались по принципу «а это правда?». Правда ли, что русские дворяне могут жениться только с согласия царя? Правда ли, что в Петербурге до сих пор стоит ледяной дворец, построенный одной из цариц? Правда ли, что в русских домах мебель появилась лишь после того, как русские войска победили Наполеона и привезли мебель из Парижа? На такие вопросы хочешь не хочешь, но ответишь.