Сквозь аметистовые очки - Ирина Грин

– Хорошо, Федор. Завтра прямо с утра займусь. Как только что узнаю – сразу сообщу.

– Спасибо, Тимур Михайлович. Кристине Сергеевне передавайте от меня привет. А что там слышно про Ивана Станиславовича?

– А Иван Станиславович уже добрался до Домбая.

Иван гнал, лишь изредка останавливаясь на заправках. Пока шел по М4, проблем не было. Но лишь только впереди в легкой дымке показались заснеженные вершины, скорость пришлось снизить. И все равно до Домбая он добрался за рекордные четырнадцать часов. Конечно, вымотался до предела, но предпочитал об этом не думать.

Первый визит Иван нанес в отделение полиции. Новоселов, добрая душа, с кем-то успел переговорить, а этот кто-то нажал на нужные кнопки, и в результате к Ивану отнеслись крайне доброжелательно. Выделили стол, большую чашку, полпачки заварки и коробку рафинада. Показали, где можно взять кипяток и направление, в котором находится ближайшая столовая. И, что самое главное, дали посмотреть дело, ради которого Иван отмахал столько километров. Папка с делом была разочаровывающе тонкой.

– Муж убил, однозначно, – сказал настоящий хозяин кабинета капитан Али Османович. – Буду очень признателен, если поможешь прижать его.

Иван был иного мнения, но рассказывать всю эпопею с похищением Аси не стал, чтобы не расстраивать радушного хозяина.

В уголовном деле его особенно заинтересовали показания администраторов отеля «Высокая гора», где останавливались Еремины. Сменщики Артур и Анастасия в один голос заявляли, что мира между супругами не было. Альбина рвалась «в люди», а муж хотел отдохнуть в номере. Анастасия слышала, как жена угрожала мужу, что расскажет о его художествах полиции.

Выписав из дела все заинтересовавшие его моменты, Иван попрощался с Али Османовичем и отправился в отель «Высокая гора». Сезон пешего туризма и альпинизма уже заканчивался, до начала горнолыжного сезона было еще далеко, поэтому гостиница стояла почти пустая. Администратор за стойкой, изнывая от скуки, что-то изучал в своем телефоне. Увидев Рыбака, он воспарил духом и натянул на лицо самую любезную улыбку из всех возможных.

Ивану хотелось сразу приступить к поиску свидетелей, но играть следовало по правилам. Поэтому он оплатил номер: две с половиной тысячи за сутки – чистая обдираловка, пусть и с завтраком, принял душ и вернулся на ресепшен. Во время его отсутствия к юноше-администратору присоединилась миловидная блондинка, невысокая пышечка с милой улыбкой пухлых губок. Иван с одного взгляда понял, что этих двоих связывают не только рабочие отношения.

– Вам понравился номер? – спросила девушка Рыбака.

– Все чудесно, – ответил Иван и посмотрел на парня: – Вы, наверное, Артур и Анастасия?

– Да, а в чем дело? – насторожился тот.

Иван вынул свое удостоверение.

– Я частный детектив, занимаюсь исчезновением Альбины Ереминой.

– Ой! Ну, сколько можно! – Анастасия надула губки. – Эта Еремина просто сбежала от своего мужа. Вы бы его видели! Такой толстый! Он так смешно пыхтел! А она молодая. Ей не хотелось в номере сидеть, хотелось к людям, – и без всякого перехода спросила: – Может, хотите пообедать? Я могу разогреть лагман.

Иван от лагмана не отказался, и вскоре сидел перед обжигающей тарелкой не то густого супа, не то домашней лапши с большим количеством подливы, остро пахнущей чесноком и какими-то неизвестными пряностями. Оба администратора сидели напротив, с интересом за ним наблюдая.

– А если сбежала… – сказал Иван, сражаясь с лагманом: длинные скользкие лапшины, будто живые, выскакивали из ложки и со звонким хлюпаньем падали обратно в тарелку, – то куда она делась потом?

– Да к мужику какому-нибудь прилепилась, – улыбнулась Анастасия. – Знаете, она с Артуром заигрывала! Прямо на глазах у мужа!

Чувствовалось, девушку больше возмущает не то, что Альбина кокетничала на глазах у мужа, а избранный для заигрываний объект. Молодой человек самой Анастасии то есть. Кстати, ни про какие шашни Альбины с другими мужчинами в полицейских протоколах ничего не говорилось.

– А в чем оно выражалось, это ее кокетство? – спросил Рыбак.

– Просто она задавала всякие вопросы. Рассказала, что ее знакомые отдыхали здесь в прошлом году и собирались вернуться в этом. Вот только она забыла, как называется гостиница. Но даже если они остановились в другой гостинице, она все равно отсюда не уйдет, потому что тут такие замечательные люди работают.

– По-вашему, это можно считать флиртом? – удивился Рыбак.

– Ну конечно. Она при этом так улыбалась. А сама – вы бы только посмотрели – просто какая-то полинявшая моль.

– А она случайно не называла фамилию этих своих знакомых? – спросил Иван не особо, впрочем, рассчитывая на удачу. Все-таки времени прошло довольно много.

– Не помню я. Вроде как разведчика звали в старом фильме. Многосерийный такой. Советский еще.

– Штирлиц?

– Ну, вроде того. Только не Штирлиц, а как-то по-другому.

– Тихонов?

– Может, Тихонов. Или нет?..

– Вы ешьте лагман. А то остынет и будет невкусным.

Тут хлопнула входная дверь, и парочка, к великому Иванову облегчению, убежала встречать гостей. А Иван, пользуясь моментом, поднес тарелку с лагманом ко рту и быстренько выхлебал супчик через край, помогая себе ложкой.

Это напомнило ему, как он сидел с Асей в китайском ресторане и мучительно пытался съесть с помощью палочек удон с курицей. У Аси это получалось так ловко, будто она всю жизнь ела исключительно с помощью палочек. А Иван чувствовал себя неуклюжим цирковым медведем, который ест на арене ложкой мед из бочки. В это время в ресторан зашли два китайца. «Сейчас будет мастер-класс», – решил Иван. Ничего подобного! Китайцы расправились со своей лапшой точно таким же образом, как Иван только что разобрался с лагманом. Только вместо ложки они помогали себе палочками.

Итак, Альбина искала какого-то Штирлица – не Штирлица, Тихонова – не Тихонова.

Лагман, съеденный после четырнадцати часов практически безостановочной езды, оказал на Рыбака снотворное действие. Не в силах бороться со сном, он отправился в номер, упал на кровать и крепко заснул.

Федор уже привык носить розовые очки, не снимая. Поэтому Эльза Львовна Кошкина ему понравилась. Хотя, не будь очков, он бы, наверное, угорал со смеху, представляя ее отца, – Льва Кошкина. Вот умора! Надо же было так назвать ребенка. И смех этот не позволил бы рассмотреть тонкие черты лица Эльзы Львовны, ее добрую, хотя и усталую улыбку, элегантный черный костюм, и, несмотря на возраст, поистине королевскую осанку.

Утром Светлана Сергеевна отвела Федора в школу и, познакомив с «математичкой», уехала на работу.

Узнав, что Федор пишет дипломную работу о творчестве Павла Павловича и хочет познакомиться с его работами, Эльза Львовна настойчиво попросила его подождать, пока она освободится.