Пираты московских морей - Сергей Александрович Высоцкий

что-то шептал полными губами. Но звук отсутствовал.

«Начальство решило в обеденный перерыв устраивать коллективные просмотры фильмов?» — подумал Владимир Васильевич и собрался поделиться открытием с хозяином кабинета, но персонаж на экране приставил палец к губам и затряс головой.

Жест мужчины был настолько убедительным, что Владимир безропотно подчинился, даже не попытавшись как-то объяснить себе происходящее. И не стал отрывать коллегу от увлекательного чтения.

Мужик одобрительно поднял большой палец.

Только сейчас. Владимир обратил внимание на то, что за спиной мужчины, насколько хватало глаз, простиралась безлюдная унылая пустыня. Тем же большим пальцем гость небрежно показал на хозяина кабинета, сидевшего спиной к телику. И состроил такую презрительную гримасу, что Владимир Васильевич улыбнулся.

— Чего это ты разулыбался? — спросил коллега, оторвавшись наконец от газеты. — Неужели включил мою «плазму» и смотришь порнуху? — Он бросил взгляд на телевизор. Экран был темным, словно, черная дыра в просторах мироздания.

Владимир Васильевич почувствовал облегчение, не обнаружив собеседника, с которым у него только что состоялся короткий мимический диалог.

— Ты, дружище, — с упреком сказал Сердобольский, — хоть и уверяешь меня, что внимательно прочел газету, кое-что пропустил.

Пехенец насторожился.

— Быть такого не может!

— Не расстраивайся. Я сначала тоже обмишулился. А, заглянув на последнюю страницу, наткнулся вот на это интервью! — Он обвел фломастером материал, заверстанный в самую середину полосы, и положил перед Владимиром.

Название статьи повторяло название старого шпионского романа Ле Карре:

«ЧЕЛОВЕК, ПРИШЕДШИЙ С ХОЛОДА».

«В России снова холодает, — писал автор, скрывшийся под псевдонимом “Распутин”. — Юрист из Москвы, приехавший в Кельн, чтобы вступить в права наследства, очень большого наследства, вынужден был по совету своего адвоката, целый месяц провести в городе инкогнито. Почему? Только потому, что в дороге обнаружил за собой слежку спецслужб. Все возвращается на круги своя?»

— Ну и тип! — покачал головой Пехенец.

— Гад! Как он смел развязать язык перед немецкими щелкоперами!

— А я думаю о другом. О том, как наши спецслужбы посмели себя перед ним обнаружить? А потом еще и потерять! — усмехнулся Владимир. Этот Фризе нравился ему все больше и больше.

— Зря ерничаешь. Это нам может боком выйти.

«Это вам может боком выйти», — позлорадствовал Пехенец и принялся дочитывать материал.

Больше ничего нового для себя он в статье не обнаружил. Шел обычный «джентльменский набор» упреков в адрес президента и премьера:

«…отсутствуют демократические средства информации, нет свободы митингов и шествий, все телепередачи, в которых появлялся любой намек на критику в адрес властей, закрывали, чиновники и многие думцы погрязли в коррупции. Стоит только познакомиться с задекларированными этими людьми доходами. А сколько доходов не вошло в декларации?

Мороз крепчает. Шагреневая кожа российской демократии стремительно сокращается».

— Мели Емеля… — прокомментировал прочитанное Владимир Васильевич. — По крайней мере статья открыла нам секрет господина Фризе: пряталась мышка в норушке!

— Я недаром сказал, увидев адвоката с таким шнобелем — тот еще мудрила!

— Не зря тебе платят хорошие получки и выдают каждый месяц премиальные, — хохотнул Пехенец и неожиданно для самого себя перейдя на шепот, спросил Владислава:

— Старина, этого Фризе ради чего «пасли». Неужели, хотели… — он провел себя ладонью по горлу. — Миллиард остался бы, как говорится, в стране пребывания. Неужели тебе как юристу это не ясно?

Владислав покачал головой.

— Его доля акций в судостроительной промышленности города Киля составляла тридцать три процента. Сейчас он от них избавился. А если бы затерялся где-то по пути к своему наследству, наше государство как его правопреемник могло получить пару заводов. Пришлось бы попотеть, но асы международного права, изучив вопрос, сказали: шансы есть. У этого Фризе нет ни одного наследника! Даже троюродного свояка.

— Но это же… — начал было Владимир. В это время в кабинет вошла секретарша.

— Владислав Викторович! Фельдъегерь!

ДОСЬЕ НА ЧАСТНОГО СЫЩИКА

— Ну-ну! Ты, что-то хотел сказать? — спросил Владислав Викторович после того, как расписался на «сопроводиловке» и фельдъегерь ушел, оставив на столе хозяина кабинета большой пухлый конверт.

«Но это же просто-напросто убийство!» — хотел сказать Владимир. И в это мгновение его сердце дало сбой, а спина покрылась холодным потом. Подсознание послало ему тревожный сигнал. Непонятный, но доходчивый.

— Но это же смешно, — произнес он, на ходу перестраиваясь, придумывая новое окончание фразы и изо всех сил стараясь выглядеть спокойным. — Никаких акций немецких судостроительных заводов нам не видать как своих ушей! В международном праве ты не найдешь ни одной зацепки для того, чтобы «сказку сделать былью».

— Асы говорят, что зацепки есть! — упрямо повторил Владислав. И подумал: «Что-то наш гурман слишком близко к сердцу принял проблему судостроительных заводов города Киля?»

— Юристы из тех, что заканчивали юрфак Ленинградского университета?

— Да ладно тебе, — отмахнулся Владислав Викторович и начал распечатывать конверт фельдпочты. — Давай лучше познакомимся с досье на господина Фризе. Выглядит солидно…

…Сотрудник, который негласно проверял пассажиров поезда, следующего до Дюссельдорфа, решил все-таки проявить интерес к человеку с редкой фамилией Штирлиц. С пограничного поста он связался с начальником поезда и поинтересовался, успешно ли добрался господин Штирлиц до конечной станции? До Дюссельдорфа, где должен был пересесть в поезд, следующий в Киль. Оказалось, что в Дуйсбурге, задолго до конечной станции, его встретила молодая красивая дама. Она кинулась к нему в объятия с возгласом: «Штирлиц! Main libbers Штирлиц!»

Последние сомнения у проверявшего рассеялись: Штирлиц, он, как говорится, и в Германии Штирлиц, а не Фризе.

— Что-то тут не так! — проворчал Владислав. — Явно чертовщинкой попахивает! — Он принюхался к пачке документов. — Ну вот! Запах серы!

— Это пахнет сургучом, — сказал коллега. — Только что заливали в ведомстве твоего Лена Кирилловича. Смотри: на конверте пять печатей.

— Ну, спасибо, объяснил! — с иронией бросил Владислав. И тут же опять переключился на необъяснимое появление Фризе в Киле:

— Штирлиц не Фризе… Тогда как Фризе в Киле очутился, если границу не пересекал? Ни на самолете, ни на поезде, ни на корабле.

— Ты что, тупой? Мы же с тобой только что пришли к одному выводу: он воспользовался чужими документами. Фризе юрист с большим опытом. Сыщик. В его сейфе могут лежать несколько паспортов на чужие имена. И все — подлинные.

— В сейфе — не лежат.

— Ничегосеньки! Добрались и до сейфа?!

Сердобольский только передернул плечами.

— Давай, листай досье дальше, — хмуро бросил Владимир Васильевич. — А вернее будет, если мы заглянем на последние страницы.

— Нет уж! Все по порядку. Этого голубчика Фризе следует препарировать, как мышку в виварии. — Владислав перевернул очередную страницу:

— Закончил юрфак…

— Ленинградского университета?

— Да, что ты прилип со своим Ленинградским юрфаком! Шеф не любит, когда об этом упоминают всуе.

— Всуе! Вот словечко ввернул. Ты духовную семинарию не заканчивал?

— Просто