Божьи воины - Анджей Сапковский

— Прекрасно. А теперь... Рейнмар, брат Неплах доносит мне,что ты — спец по медицине... хм... неконвенционной. А у меня зверски ломиткости... Ты можешь это заговорить? Вылечить каким-нибудь заклинанием?

— Брат Прокоп... Магия запрещена. Колдовство — это peccatummortalium[101]. Четвертая пражская догма...

— Перестань трепаться, ладно? Я спросил, ты можешь менявылечить?

— Могу. Покажи, где болит.

в которой мы ненадолго оставляем наших героев и переносимсяиз Чехии в Силезию, чтобы посмотреть, что примерно в это же время поделываютнекоторые старые — и новые — знакомые.

«Я его где-то видел? — думал, глядя на гостя, ВендельДомараск, magisterscholarum[102] коллегиатской школы [103] Святого Креста в Ополе. — Или я его нигде не видел? А еслида, то где? В Кракове? В Дрездене? В Опаве?»

Из-за окна долетали голоса учеников, хором читающих строфы«Thebais»[104] Стация. Декламацию то и дело прерывал визг —это присматривающий за классом помощник учителя поправлял кому-то латынь ипоощрял учить прилежнее.

Посетитель был высок, худощав до предела, но в немчувствовалась сила. Седоватые волосы он прикрывал по моде клира войлочнойшапкой. Вендель Домараск мог бы поспорить на что угодно, что под ней скрываласьтонзура или ее следы. Пришелец мог бы также — об этом магистр тоже готов былпоспорить — по-монашески опустить глаза, покорно склонить голову, сложить рукии бормотать молитвы. Мог бы. Если б хотел. Сейчас он определенно не хотел.Смотрел магистру прямо в глаза.

Глаза у пришельца были очень странные. Своей неподвижнойпронзительностью они беспокоили, пробуждали тысячи мурашек за воротником и наспине. Но самым странным был их цвет — у них был цвет стали, цвет старого,потемневшего клинка. Реальность усиливали огоньки на радужках — тютелька втютельку крапинки ржавчины.

— Ессе sub occiduas versae iam Noctis habenas astrorumqueobitus, ubi primum maxima Tethys imu.., impulit... Ай! О Иисусе!

Вендель Домараск, magisterscholarum коллегиатской школыСвятого Креста в Ополе, а одновременно главный резидент таборитской разведки,шеф и координатор шпионской сети в Силезии, тихо вздохнул. Он знал, кем былпришелец, его предупредили, что тот вскоре прибудет. Он знал, по чьему приказугость явился и кого представляет. Знал, каковы полномочия гостя, знал, что тотимеет право приказывать, знал также, что грозит за невыполнение его приказов.Большего Домараск не знал. Ничего больше. Не знал он и как зовут пришельца.

— Ну да, сударь, — решился он наконец применить форму стольже вежливую, сколь и безопасно нейтральную, — нелегко нам здесь, в Силезии, впоследнее время. Ох нелегко. Я, поймите, говорю это не для того, чтобыотвертеться от заданий или оправдать бездеятельность, нет, уж что нет, то нет:я прилагаю старания, брат Прокоп может быть уверен...

Он осекся. Стальной взгляд гостя, оказывается, кроме прочих,имел еще поразительную способность перекрывать поток излияний.

— В феврале прошлого года, — Вендель Домараск перешел ккратким и более конкретным фразам, — возник, как вы наверняка знаете,Отшелинский Союз. Силезские князья, старосты и рады[105]Вроцлава, Свидницы, Явора и Клодска. Цель: мобилизация армии для удара наЧехию. А вначале, перед мобилизацией, ликвидация действующих в Силезии чешскихсетей.

Посетитель кивнул в знак того, что знает. Но выражениестальных глаз не изменилось.

— Ударили по нам сильно, — без всякого выражения началшпион. — Епископская инквизиция, контрразведка Альбрехта Колдица и Путы изЧастоловиц. Аббаты из Генрикова, Каменца и Кшешова. Осенью поймали свидницкогорезидента и нескольких наших людей во Вроцлаве. Кого-то заставили даватьпоказания или кто-то предал, потому что уже во вторую неделю адвента выловилигруппу из Явора. Зимой арестовали большинство агентов в районе Нисы. А в этомгоду не проходит месяца, чтобы кто-нибудь не попался... Или кого-нибудь неубили. Террор ширится... Страх охватил людей. Вербовать новых агентов в такихусловиях трудно, проникать трудно, риск предательства и провокациивозрастает... Брата Прокопа, я понимаю, интересуют не трудности, а результаты,следствия... Передайте, что мы делаем все, что можем. Делаем свое. Я делаюсвое. Придерживаюсь принципов ремесла и делаю свое...

— Я приехал сюда не инспектировать, — спокойно вставилсталеглазый. — У меня в Силезии свои задачи. Вас я навестил по трем причинам.Во-первых, вы лучше законспирированы, а мне важна собственная безопасность.Во-вторых, мне нужна ваша помощь.

Магистр вздохнул, сглотнул слюну, смелее поднял голову.

— А в-третьих?

— Вам нужна помощь Прокопа. Вот она.

Сталеглазый развязал свой узелок, достал из него крупныйсверток, обернутый овечьей шкурой и ремешком. Брошенный сверток тяжело ударилсяо стол, свидетельствуя о содержимом приглушенным звоном. Шпион протянулкостлявую, покрытую старческими пятнами руку. Рука походила на петушиную шпору.

— Именно это, — сказал он, не прикасаясь к свертку, — намнеобходимо. Золото и победный дух. Пусть Прокоп даст мне больше золота и ещепарочку побед вроде Таховской, и через год Силезия будет его.

— Numquam tibi sanguinis huius ius erit aut magno feriesimpre... imperdita Tydeo pectora; vado equidem exsul... exsultans... Ой! Ай!

— Вы упоминали, — magisterscholarum прикрыл оконце, — чтождете моей помощи.

— Вот перечень того, что мне будет необходимо. Постарайтесьсделать это побыстрее.

— Хм-м... Будет сделано.

— Мне также необходимо встретиться с Урбаном Горном.Уведомите его. Пусть прибудет в Ополе.

— Горна нет в Силезии. Ему пришлось бежать. Кто-то донес,его уже почти схватили. Он убил в Миличе епископского убийцу и тяжело ранилдругого... Ха, как в рыцарском романе. Сейчас он, пожалуй, в Великопольше.Точно не знаю. Как специальный агент Горн мне не подчиняется и ни о чем недокладывает.

— В таком случае — Тибальд Раабе. Притащите его сюда.

— С этим тоже будут проблемы. Тибальд сидит в тюрьме.

— Где? У кого?

— В замке Шварцвальдау. У господина Германа Цеттрица.

— Найдите мне хорошего коня.

* * *