Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

Приказ был выполнен с суетливой поспешностью. Властитель Анасати редко наказывал своих рабов и слуг, но с первого же дня своего правления сумел внушить всем и каждому, что отныне не потерпит ни малейшего неповиновения.

Прибывший с докладом первый советник Чимака обратил внимание на панически-угодливое поведение слуг, но это его нисколько не встревожило. Самый мудрый среди приверженцев Анасати, Чимака лучше других знал своего повелителя. Хозяину отнюдь не доставляли удовольствия преувеличенно подобострастные знаки почтения. Джиро вырос и возмужал, будучи вторым сыном; он привык ценить спокойствие и достоинство: ему претил избыток раболепства. Однако с тех пор, как он нежданно-негаданно унаследовал мантию правителя, Джиро стал болезненно чувствителен к тому, как ведут себя с ним его подчиненные и всякая мелкая сошка. Если ему казалось, что кто-нибудь из них не выказывал почтения, на какое вправе рассчитывать властитель Анасати, то провинившемуся приходилось горько пожалеть об этом.

Слуге, который не сумел без запинки произнести хозяйский титул, или рабу, замешкавшемуся с поклоном, нечего было рассчитывать на то, что промах сойдет им с рук. Наряду с роскошной одеждой и сдержанностью манер, традиционная цуранская приверженность кастовым законам являлась неотъемлемой частью требований, предъявляемых к цуранским аристократам. Чуждаясь грубой прозы военного быта, Джиро снискал себе репутацию человека, способного служить образцом светских манер.

Будто не замечая наряда из тончайшего шелка, который, словно мусор, валялся у него под ногами, властитель наклонил голову, отвечая на поклон Чимаки:

— Какое дело привело тебя в этот час, первый советник? Разве ты забыл, что я намеревался после обеда встретиться для беседы с учеными из Миграна?

Чимака склонил голову набок, сверля хозяина загадочным взглядом:

— Я полагаю, господин, что ученые могут подождать, пока мы совершим короткую прогулку.

Властитель Джиро рассердился, хотя не показал виду. Он позволил слугам завязать кушак на его кафтане, после чего ответил:

— Неужели то, что ты собираешься сказать, настолько важно?

Как было хорошо известно всем присутствующим, предвечерние часы Джиро, как правило, отводил для делового приема, во время которого выслушивал доклады своих приказчиков и торговых посредников, а также обсуждал с ними хозяйственные планы. Если его встреча с учеными мужами будет отложена, ее придется перенести на утро, на час, обычно посвящавшийся чтению.

Первый советник Анасати сухо улыбнулся:

— Это касается властительницы Мары из Акомы и имеет отношение к той странности, о которой я упоминал раньше в связи со злополучным Тускаи.

У Джиро пробудился интерес.

— Между ними есть какая-то связь?

Молчание Чимаки в присутствии слуг само по себе служило ответом.

Властитель Джиро, теперь уже по-настоящему взволнованный, хлопнул в ладоши, подзывая посыльного.

— Найди управляющего и скажи ему, чтобы он позаботился о развлечениях для наших гостей. Нужно сказать им, что меня задержали дела и я хочу встретиться с ними завтра утром. Чтобы умерить их недовольство из-за перемены в планах, следует объявить, что я подумываю о возможности учреждения патроната для тех, чьи достоинства в искусстве полемики произведут на меня впечатление.

Посыльный поклонился до земли и бросился выполнять поручение. Чимака облизнул губы в предвкушении ожидаемой беседы и вместе с хозяином вышел в сад.

Джиро уселся на каменную скамью в тени, около пруда. Со скучающим видом опустив пальцы в воду, он сосредоточил внимание на Чимаке.

— Новости хорошие или плохие?

Как обычно, ответ первого советника прозвучал неопределенно:

— Трудно сказать. — Прежде чем хозяин смог выразить недовольство, Чимака порылся в кафтане и выудил из глубокого кармана связку документов. — Вероятно, их можно истолковать и так и этак, господин. Непродолжительное наблюдение, какое я установил на всякий случай, выявило некое лицо, занимающее высокое положение в шпионской сети Акомы…

Он замолчал, мысленно устремившись в неведомую даль смутных предположений.

— И что дальше? — поторопил его Джиро, не расположенный предаваться умозрительным рассуждениям, в которых он был не слишком силен.

Чимака откашлялся, прежде чем ответить:

— Он от нас ускользнул.

Джиро выглядел раздосадованным.

— Каким образом это может быть хорошей новостью?

Чимака пожал плечами:

— Нам известно, что он — весьма важная персона: в итоге парализована всякая деятельность его агентов в Онтосете. Удалось раскрыть истинное лицо торгового посредника дома Хабатука. Он действительно торговый посредник… только хозяин у него другой. Как бы в раздумье, он произнес:

— Дело поставлено на широкую ногу, и нетрудно предположить, что товары, поступающие на рынок от этого посредника, принадлежат Акоме, а не Хабатуке.

— Советник заглянул в один из документов и свернул его. — Мы знаем, что Хабатука не пользуется покровительством Акомы; эта семья принадлежит к клану Омекан и состоит из заядлых традиционалистов; вполне вероятно, что они нам когда-нибудь пригодятся. Они даже не подозревают, что этот человек не является их преданным слугой, и в таком случае следует признать, что в доме Хабатука нет порядка.

Постукав по подбородку кончиком ухоженного пальца, Джиро пожелал узнать:

— Устранение этого агента… имеет какое-то значение?

Чимака ответил:

— Да, господин. Потеря этого агента затруднит деятельность Акомы на востоке. Я склонен считать, что почти вся информация, поступающая из тех провинций, проходила через Онтосет.

Джиро холодно улыбнулся:

— Ну хорошо, мы им досадили. Но теперь они тоже знают, что наши агенты ведут за ними наблюдение.

Чимака возразил:

— Это было неизбежно, господин. Меня удивляет другое: почему они не узнали о нас раньше. Работа их шпионской сети поставлена прекрасно. Просто чудо, что все то время, пока мы вели наблюдение, они нас не обнаружили.

Заметив в глазах первого советника вспыхнувший огонек, Джиро спросил:

— Что еще?

— Как я уже упомянул, это дело связано с давно погибшим властителем Тускаи и уходит корнями в те времена, когда ты еще не родился. Как раз перед тем, как Джингу Минванаби уничтожил дом Тускаи, я выявил одного из главных агентов покойного властителя. Им оказался торговец зерном в Джамаре. Когда натами дома Тускаи сровняли с землей, я предположил, что этот человек не стал отказываться от привычной роли независимого торговца и тем самым сохранил свое положение в обществе. Он не был открыто связан с домом Тускаи, а следовательно, не имел никаких обязательств, которые вынудили бы его принять статус отверженного.